Люди в погонах

— А что же?

— Само учение. Марш проведен как надо, с полной нагрузкой. Наступление в лесу тоже...

— Стоп, стоп! — Ликов поднял руку. — Мне кажется, что вы хотите взять своего комбата под личную защиту?

Павлов отрицательно покачал головой.

— Тогда я вас не понимаю.

— А вот поинтересуйтесь! — Комдив развернул план учений и карту с подробно нанесенной обстановкой, Ликов положил карту на колени и стал рассматривать, тыча в нее пальцем и приговаривая:

— Значит, отсюда начали марш. Так-так! Здесь разыграли вводную, здесь тоже. Потом заняли высоту. Та-а-ак. Развернулись и — на волков. Ну и что?

— Я хочу показать, что учения не сорваны, — сказал Павлов спокойным, твердым голосом.

— Ну, предположим, не сорваны, — согласился Ликов, откинувшись на спинку стула. — Но ведь охотой-то занимались, это факт!

— Занимались, но не в ущерб боевой подготовке.

— Да что вы говорите, генерал! — удивился Ликов и встал. — Обождите, я разденусь, не могу больше, жарко. — Он скинул китель, поправил на плечах зеленые подтяжки и облегченно вздохнул. Но тут же спохватился: — А хозяйка-то разрешит?

— Пожалуйста! — донесся из кухни голос Марии Семеновны. — Располагайтесь как дома.

— Вот и спасибо, — сказал Ликов и снова повернулся к Павлову. — Нет, вы, генерал, хотите сгладить остроту. Зря. Такой либерализм к хорошему не приведет. Вы представьте только: охота на волков в учебное время! Что это такое?

Подошла к столу Мария Семеновна, сказала с обидой:

— Чай-то остынет, товарищи дорогие!

Жогин бросил на нее строгий взгляд: не перебивай, дескать, делового разговора. Она дернула недовольно плечом и ушла на кухню. Павлов посмотрел на Ликова, спросил:

— Если вы разрешите, я доложу свое мнение?

— Да, да, пожалуйста.

— Я считаю,; — сказал комдив, — что марш и наступление в лесу проведены батальоном хорошо. Охота на волков организована так, что не отразилась ни на качестве учебы, ни на учебном времени. Кстати, игра была двусторонней...

— Словом, вперед на волков! — с усмешкой вставил Ликов.

Павлов продолжал:

— Конечно, факт сам по себе довольно странный: учеба и охота. Но это лишь внешне. И отстранять за это офицера от командования нет оснований.

— Но ведь охота проведена втайне от командира полка! — сказал Ликов.

Молчавший до сих пор Жогин вдруг вставил:

— Не просто втайне, а преднамеренно, товарищ генерал.

Павлов остановил его движением руки, сказал:

— Мне известно, что председатель колхоза «Маяк» лично к вам обратился с просьбой помочь в борьбе с волками. А вы поручили это дело заместителю по политчасти Григоренко. Так?

— Да, но я не приказывал посылать на волков батальон.

— Но вы и не проверили, что делает Григоренко? А проверить должны были. Верно?

Ликов долго смотрел на Жогина, ожидая, что он ответит комдиву. Не дождавшись, покачал головой:

— Вот оно что, уважаемый Павел Афанасьевич. А вы не доложили об этом. Нехорошо. Ну ладно, я не настаиваю отстранять Мельникова от батальона. Пусть командует. Посмотрим.

— А как же теперь? — забеспокоился Жогин.

— Отмените свой приказ, и все, — посоветовал Ликов. Полковник поморщился.

— Ничего, ничего, попугали и хватит. А вот выговор, пожалуй...

— Да ведь не за что, — сказал Павлов.

— Ну, предупредите, пусть чувствует, — сказал Ликов и хлопнул по столу рукой. — Ладно, хватит разговоров, давайте пить чай. Где Мария Семеновна?

— Я здесь! — Она вошла в комнату с подогретым чайником и стала наполнять стаканы.

— Вот это чаек! — воскликнул Ликов, потирая ладони. — Постаралась хозяйка, молодец.

— Не хвалите, — сказала Мария Семеновна, — испортите...

А Жогин смотрел на Ликова и с грустью думал: «Отступил. И чего это он вдруг? Всегда был таким твердым, а тут?..»

Вскоре Ликов уехал на аэродром, а Павлов остался в полку. Вечером он пошел к Мельникову. Комбат уже почти успокоился и снова почувствовал себя хозяином батальона, однако встретил комдива с заметным волнением. «Ну, теперь пойдут расследования, проверки», — было написано на его озабоченном лице. Павлов уловил это сразу и потому заговорил о другом:

— Значит, привыкаете к здешним степям, подполковник? Не разочаровались еще?

Не подготовленный к такому вопросу, Мельников ответил не сразу. Он подумал сначала о том, какое отношение имеют эти слова ко всему происшедшему. Не найдя в них ничего двусмысленного, сказал:

— Дальний Восток ведь тоже не балует, товарищ генерал; Там климат посуровее здешнего.

— Пожалуй, верно, — согласился Павлов, и худощавое лицо его чуть-чуть засветилось внутренней улыбкой. Он разделся, поправил китель и, приглаживая ладонью волосы, прошелся по комнате. Потом они сели возле стола друг против друга. И опять генерал заговорил не о том, что волновало и угнетало Мельникова. Он стал расспрашивать его о семье, перспективах ее переезда из Москвы.

— С семьей у меня серьезная неувязка вышла, — признался Мельников и рассказал все подробно, не скрывая даже обидных писем, полученных от жены за последние месяцы. Павлов сочувственно покачал головой:

— Случается, что ж поделаешь. Все мы люди живые, имеем сердце, нервы. Но борьбу за мир в семье надо вести активнее.