«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

В условиях, когда независимый муфтият – один из признаков суверенитета Татарстана, традиционализм является наиболее приемлемой идеологией, которая позволяет сохранить ислам в среде татарского населения республики. Джадидизм (или неоджадидизм) и любые формы мусульманского обновленчества неприемлемы в ситуации, когда политические свободы ограничены, а государство активно вмешивается в религиозную жизнь. Мусульманское обновленчество, открытое внешнему миру, трансграничное и интернациональное по природе (то есть не привязанное к какой-либо почве), может выступить инструментом в руках внешних сил для размывания национальной культуры и религиозных традиций народов, исповедующих ислам. Мусульманские реформисты пытаются играть активную роль в общественной и политической жизни, поэтому они более зависимы от органов власти, чем традиционалисты, так как видят в государстве опору и союзника для проведения своих реформ.

Традиционализм при авторитарном политическом режиме позволяет сохранить религию в рамках неписаного договора с государством: духовенство и верующие проявляют лояльность по отношению к действующей власти, не вмешиваются в общественно-политическую жизнь, а государство не вторгается в сферу религии. Это тот же принцип «своего огорода», только применяемый в отношениях не с религиозными организациями, а с органами власти. В свою очередь, Казанский Кремль, предоставляя определенную религиозную автономию ДУМ РТ и выступая гарантом его независимости от межрегиональных духовных управлений, может использовать татарстанский муфтият как «мягкую силу» для усиления своего влияния и сохранения остатков национального суверенитета. Ярким примером здесь может служить озвученное в 2016 г. решение Президиума ДУМ РТ о том, что пятничные проповеди (вернее, их часть, именуемая вагазом[981]) в мечетях Татарстана будут читаться только на татарском языке. Такая мера, вызвавшая критику ряда религиозных деятелей за пределами республики, оказалась крайне своевременной: на следующий год татарский был исключен из числа обязательных предметов в школах Татарстана, и его изучение стало факультативным. Таким образом, один из символов республиканского суверенитета и национальной идентичности татар был фактически лишен статуса одного из двух государственных языков (ст. 8 Конституции РТ).

На этом фоне введение в мечетях проповедей на татарском и другие инициативы ДУМ РТ по поддержке этого языка не только содействуют целям культурной политики, но и выдвигают муфтият на передний край борьбы за сохранение суверенитета Татарстана[982].

* * *

В современной России и законодательство, и правоприменительная практика регулирующих и контролирующих органов создают предпосылки для того, чтобы в стране не возникало единого общероссийского мусульманского религиозного центра, а существовало несколько конкурирующих друг с другом муфтиятов, претендующих на общефедеральный уровень. Вместе с тем руководство страны не заинтересовано в чрезмерном дроблении духовных управлений мусульман, поскольку это может вывести из-под контроля федерального центра религиозную жизнь в национальных республиках и сделать отдельные муфтияты инструментом в руках местных элит.

Поэтому позволить себе иметь независимые региональные духовные управления мусульман могут лишь немногие субъекты федерации: Татарстан, Чечня, Дагестан. Слово «независимые» не означает, что они полностью самостоятельны в административных, хозяйственных и финансовых вопросах. Напротив, такие муфтияты в национальных республиках зачастую еще более зависят от региональной власти, чем подразделения межрегиональных духовных управлений мусульман[983]. Независимые духовные управления рассматриваются руководством ряда республик в качестве государственных «мусульманских церквей», призванных служить идеологической опорой власти в обмен на предоставляемые привилегии и монопольный статус в исламском сегменте религиозного рынка. Даже если такие муфтияты и входят в структуру межрегиональных духовных управлений, имеющих свой центр за пределами республики, они сохраняют определенную финансовую, хозяйственную и административную самостоятельность.

При этом независимые региональные муфтияты могут выступать в качестве учредителей межрегиональных духовных управлений. Например, в 1996 г. ДУМ РТ и муфтий Галиуллин принимали участие в создании Совета муфтиев России. Но с 2000 г. ДУМ РТ перестало участвовать в работе СМР. Вместо него членство в Совете муфтиев продолжил учрежденный в том же году Казанский муфтият, формально созданный для взаимодействия с общинами за пределами Татарстана, но фактически служивший в качестве «запасного аэродрома» для заместителя муфтия республики – Валиуллы Якупова. В пользу тезиса о том, что Казанский муфтият был организован не для расширения влияния ДУМ РТ за пределами Татарстана, свидетельствует тот факт, что его не использовали для активной экспансии с целью присоединения общин в других регионах.