«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Ставшего муфтием в 1998 г. Гусмана Исхакова его оппоненты из числа религиозных деятелей и публицистов неоднократно обвиняли в приверженности «ваххабизму»[969]. Благодаря Валиулле Якупову в оборот вошел термин «ваххабитский холдинг», означавший союз бюрократии, бизнеса и «ваххабитского духовенства»[970]: «В Татарстане сложилась устойчивая эшелонированная оргструктура, ответственная за пропаганду салафизма»[971].

К обвинениям того или иного мусульманского деятеля в ваххабизме надо относиться крайне осторожно. Еще в первой половине 1990‐х гг. среди муфтиев стало привычным делом навешивать друг на друга ярлык ваххабита[972]. Само слово «ваххабит» стало жупелом, не имеющим четкого определения. Тот, кто использовал его, стремился подчеркнуть, что взгляды и религиозные практики оппонента противоречат формам бытования ислама в России, а исповедуемая им идеология враждебна по отношению к российскому государству. Слово «ваххабит» звучит в устах некоторых политиков, религиозных деятелей и публицистов как синоним слов «радикал», «экстремист». Поэтому нет ничего удивительного в том, что обвинения в ваххабизме или потворстве ему могут раздаваться в адрес членов тарикатов. Так, например, действующего муфтия ДУМ РТ Камиля Самигуллина некоторые алармистски настроенные публицисты называют если не ваххабитом, то их покровителем[973].

Между тем ни один из критиков Гусмана Исхакова не дал развернутого богословско-правового анализа его взглядов. Обвинения в основном сводятся к тому, что на посту муфтия он покровительствовал проникновению ваххабитов на разные должности в системе ДУМ РТ. То обстоятельство, что Исхаков критически относился к паломничеству в Булгар как к малому хаджу, конечно, не делает его ваххабитом[974].

О том, что религиозная палитра в современной исламской умме России гораздо сложнее, чем дихотомия «традиционный ислам – ваххабизм», хорошо видно на примере имама Идриса Галяутдинова (Галяутдина). Этого мусульманского религиозного деятеля и просветителя из Татарстана за его взгляды некоторые авторы называют салафитом или ваххабитом[975]. Однако «салафизм» Галяутдинова опирается на многовековое исламское наследие татар:

…Идрис Галяутдин выглядит даже более традиционным, чем его критики в Казани. Он читает Коран в традиционной татарской манере (макам), разделяет престиж бухарского образования, как и большинство видных советских религиозных деятелей, включая муфтиев Талгата Таджутдина и Равиля Гайнутдина. Он всегда говорит на татарском языке и уважительно относится к истории местной исламской традиции, например, храня старинные рукописи и посох, унаследованные от его предков, символ религиозной власти. Этот салафитский традиционализм имеет глубокие корни в советском периоде и вызывает подозрения в своей лояльности лишь в конце 1990‐х[976].

Похожее можно сказать и об Исхакове. Несмотря на расхождение его во взглядах с теми татарскими религиозными деятелями, которые объявляют себя сторонниками «традиционного ислама», нет никаких веских оснований утверждать, что бывший муфтий вышел за границы ханафитского мазхаба в вопросах ‘ибадата (богопочитания и обрядов) и му‘амалата (правил поведения мусульман в отношениях с единоверцами и другими людьми). Что касается обвинений в том, что Исхаков покровительствовал проникновению представителей «ваххабизма» (читай: радикального ислама) в ДУМ РТ, то и они выглядят как минимум однобоко.