«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Ужесточение административного контроля над деятельностью религиозных объединений в стране сопровождалось усиленной антирелигиозной работой. На начало 1930‐х гг. приходится пик активности Союза воинствующих безбожников (СВБ) – общественной организации, действовавшей в СССР и ставившей целью борьбу с любыми проявлениями религии. Отделения Союза существовали и в национальных республиках со значительным мусульманским населением. Союз воинствующих безбожников выступал как идеологический инструмент: во многочисленных акциях и изданиях СВБ призывал к закрытию церквей и других культовых зданий, отказу от соблюдения религиозных обрядов и праздников.

На служителей культа и религиозные общества оказывалось и экономическое давление. Непомерные налоги делали невозможными нормальную работу мулл и функционирование приходов. Некоторые служители культа оставляли свою деятельность, так как не могли содержать себя и свою семью. Часть из них продолжала работу, но уже в качестве неофициальных (так называемых бродячих) мулл[428].

До конца 1920‐х гг. репрессии против служителей исламского культа не носили массового характера. Но уже в 1930‐е уголовные дела в отношении мулл, муэдзинов и других религиозных деятелей стали обыденным явлением. Там, где во главе религиозных объединений стояли пользовавшиеся авторитетом у верующих служители культа, основная задача по их нейтрализации возлагалась на карательные органы в лице ОГПУ – НКВД, тем более что результаты идеологической антирелигиозной работы оказались довольно скромными. Как показали данные Всесоюзной переписи населения СССР 1937 г., 56,7 % лиц 16 лет и старше назвали себя верующими[429].

Если после революции большевики использовали дифференцированный подход при проведении вероисповедной политики в разных мусульманских регионах, то к концу 1920‐х гг. происходит унификация способов и методов взаимодействия органов власти с религиозными объединениями, представлявшими мусульман.

В борьбе с религиозными обществами и группами в 1930‐е гг. часто использовалась следующая схема. Она была рассмотрена мною подробно на примере мусульманской общины Ленинграда. После ареста в 1931–1932 гг. имам-хатибов и имамов Соборная мечеть несколько лет оставалась без официального муллы. В дальнейшем, когда ленинградским мусульманам удавалось найти нового человека, способного выполнять работу имама, администрация Петроградского райсовета, в ведении которой находилась Соборная мечеть, не спешила утверждать его в должности. Таким образом, возникал замкнутый круг: служитель культа не имел права проводить обряды, а мечеть в отсутствие зарегистрированного муллы подлежала закрытию, так как представляла собой, с точки зрения властей, место незаконного сборища верующих.

Вместе с тем ответственные за взаимодействие с религиозными объединениями чиновники в Петроградском райсовете и в Ленсовете[430] хорошо понимали, что уровень религиозности среди мусульман высок, и если не дозволять им иметь официального имама, то обряды будут проводить не имеющие регистрации муллы, которых сложнее контролировать.

То, что функции имама в Соборной мечети Ленинграда с 1932 по 1940 г. в основном осуществляли лица, имевшие лишь свидетельство муэдзина, не было случайностью. Это было своего рода компромиссным решением: с одной стороны, мусульмане получали служителя культа, то есть лицо, имевшее, по мнению чиновников, законное право проводить богослужения, с другой – его статус был ниже, чем имам-хатиба или имама. Муэдзин мог выступать в роли муллы при чтении праздничной, пятничной и погребальной молитвы.

Городские власти не были заинтересованы в том, чтобы служители культа пользовались авторитетом среди верующих и могли выступать в качестве лидеров мусульман Ленинграда. Поэтому лица, выполнявшие роль муллы, работали недолго. Так, муэдзин Искандер Жалялетдинов прослужил в мечети около года – со второй половины 1936 по начало 1937 г., после чего был арестован органами НКВД.

В таких условиях городские и районные власти оказывали беспрецедентное давление на «двадцатку», требуя выполнения обязательств по ремонту здания мечети и прилегающего к нему флигеля. Сочетание административных методов с силовыми привело к параличу деятельности религиозного общества мусульман в Ленинграде и дало возможность Ленгорсовету принять 8 июня 1940 г. решение о закрытии мечети.

Подобные ситуации складывались и в других регионах, и зачастую органам власти на местах требовалось меньше усилий, чтобы изъять из пользования верующих культовое здание и снять действующее религиозное объединение с регистрации. Со своей стороны руководство ЦДУМ пыталось повлиять на ситуацию и если не остановить, то ограничить вмешательство советских чиновников в дела религии.