«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

…ЦДУМ не может выполнять своих обязанностей и дальнейшее его существование бессмысленно для мусульманской общественности. С закрытием ЦДУМ Советское правительство было бы вынуждено изменить свое отношение к религии. Поэтому полезнее закрыть ЦДУМ, чем дать ему существовать в теперешнем его положении… Вопрос этот должен быть разрешен не с точки зрения интересов лиц, работающих ныне в ЦДУМе, а с точки зрения общих интересов мусульманского населения… Если добровольное закрытие и роспуск такого учреждения… влечет величайшую ответственность и является чрезвычайно большой смелостью, то наравне с этим должны нести ответственность за дальнейшее существование его лишь во имя сохранения его номинального названия, которое лежит тяжелым бременем на обедневшем мусульманском населении, за сохранение его после того, как оно уже не в силах больше выполнять свои религиозные функции. Сущность вопроса в следующем: продолжает ли быть на сегодня ЦДУМ, или же с установлением этой власти оно закрыто. Говоря иными словами, служат ли члены ЦДУМ своей работой делу удовлетворения религиозных потребностей последователей Ислама или же они «работают» лишь во славу занимаемых помещений…[438]

Для того чтобы понять, что намерение ликвидировать муфтият было крайней мерой для руководства Духовного управления, достаточно посмотреть на те усилия по объединению мусульманских общин (в том числе никогда прежде не относившихся к юрисдикции ЦДУМ), которые предпринимал в 1920‐е гг. Фахретдин. Впервые с 1788 г. сам муфтий поставил вопрос об упразднении муфтията.

С точки зрения теории экономики религии эту ситуацию можно описать следующим образом. Намеренные действия регулятора религиозного рынка (государства) фактически привели к параличу деятельности фирмы-монополиста (муфтията)[439]. Топ-менеджеры, практически утратив возможность управлять деятельностью фирмы, приняли решение о ее ликвидации и запустили процедуру банкротства. Однако регулятор воспротивился этому и добился назначения на пост генерального директора лояльного менеджера (Расулева).

Руководство страны поддержало кандидатуру Расулева. Но события внезапно вышли из-под контроля. В апреле 1936 г. исполнявший обязанности председателя ЦДУМ Тарджеманов провозгласил себя муфтием и попытался заручиться поддержкой большей части служителей исламского культа[440]. В Москву от Расулева и его сторонников стали поступать телеграммы с протестами против «незаконных действий» Тарджеманова и требованиями созвать съезд духовенства[441]. Формально они были правы: муфтий, согласно уставу, избирался съездом. Но в тех условиях применение установленной процедуры позволило бы властям полностью взять инициативу в свои руки и продавить нужное им решение. Неоднократные попытки, предпринятые ранее, еще при жизни Фахретдина, созвать съезд успехом не увенчались. Политической полиции через агентов и осведомителей были хорошо известны настроения в руководстве ЦДУМ (в том числе намерение ликвидировать муфтият).

Расулеву удалось привлечь на свою сторону большинство имамов. В Москве тем временем уже собирали материалы для уголовного дела против Тарджеманова. В мае 1936 г., когда тот прибыл в столицу, чтобы заручиться поддержкой чиновников, и прежде всего председателя Постоянной центральной комиссии по вопросам культов при ВЦИК П. А. Красикова, его арестовали. Вопрос о выборе муфтия был вопросом политическим и мог быть решен только партийным руководством страны.