«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

При подготовке законопроекта остро обсуждался вопрос, предоставлять статус юридического лица религиозным организациям или нет. Представители Московского патриархата настаивали на том, что статусом юридического лица следует наделить церковь в целом. Другая точка зрения сводилась к тому, чтобы таким статусом обладал каждый зарегистрированный приход[611]. К сожалению, мне неизвестна позиция какого-либо из советских муфтиятов по этому вопросу. Можно лишь предположить, что наделение статусом юрлица как приходов, так и религиозных центров отвечало интересам не только РПЦ, но и других религиозных организаций в стране.

В фонде Совета по делам религий в Государственном архиве Российской Федерации сохранились поступившие от Духовного управления мусульман Северного Кавказа и ДУМЕС предложения и замечания, касающиеся законопроекта «О свободе совести и религиозных организациях».

Наиболее обстоятельные комментарии поступили от Духовного управления мусульман Северного Кавказа. Они затрагивали терминологию и содержали добавления, которые касались вопросов регистрации религиозных объединений. Так, в частности, предлагалось заменить название статьи 6 «Отделение церкви от государства» на «Отделение религиозных организаций от государства»[612]. Таким образом, слово «церковь» приравнивалось к понятию «религиозная организация». При этом в самой статье речь шла о религиозных организациях, под которыми понимались «религиозные общества, управления и центры, монастыри, религиозные братства, миссионерские общества (миссии), духовные учебные заведения, а также объединения, состоящие из религиозных организаций» (ст. 7). Таким образом, понятие «религиозная организация» было зонтичным и охватывало различные структуры, целью которых было «удовлетворение религиозных потребностей граждан по исповеданию и распространению веры» (ст. 7).

Причину, по которой понятие «церковь» было сохранено в названии этой, а также следующей за ней статьи «Отделение школы от церкви (религиозных организаций)», можно объяснить следующим образом. Выражения «отделение государства от церкви» и «отделение школы от церкви» приобрели за годы советской власти характер устойчивых правовых дефиниций, и потому законодатель посчитал необходимым сохранить их. Нельзя исключать и того, что это своего рода реверанс в сторону той части партийных и государственных деятелей, которые настаивали на соблюдении ленинских принципов в законодательстве о культах. Формула об «отделении государства от церкви» отсылала к декрету ВЦИК 1918 г.

Кроме того, ДУМСК также предлагало добавить в статью 6 следующее положение: «…верующие граждане, как все граждане, принимают участие в делах государства и общества, так же как религиозные организации»[613]. В примечании давалось обоснование такого предложения: «Третий абзац… в данном виде игнорирует вклад верующих в государственные дела и общественные дела и изолирует их от исполнения патриотического долга перед Родиной»[614]. На первый взгляд, в предложенной формулировке не содержится явного противоречия духу закона. Однако с другой стороны, включение в закон такого положения создавало некую правовую основу для вмешательства религиозных организаций в сферу компетенции государства. Это предложение также не было учтено при внесении поправок в законопроект. Напротив, в принятом законе недвусмысленно отмечалось: «Государство не возлагает на религиозные организации выполнение каких-либо государственных функций, не вмешивается в деятельность религиозных организаций, если она не противоречит законодательству» (ст. 5). При этом допускалось, что «религиозные организации вправе участвовать в общественной жизни, а также использовать наравне с общественными объединениями средства массовой информации» (ст. 5).

Особое внимание в предложениях ДУМСК было уделено вопросам регистрации религиозных обществ. В поправках к статье 11 предлагалось добавить, что религиозное общество может быть зарегистрировано в случае ходатайства регионального религиозного центра (то есть муфтията). В качестве обоснования этого предложения приводился следующий довод:

Данная поправка, на наш взгляд, способствовала бы повышению авторитета региональных религиозных центров, намного облегчила бы работу исполнительным комитетам районного совета и соответствовала бы концепциям различных религий относительно совершения совместного моления верующих в количестве трех и более человек.