«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Президент Ельцин отклонил этот законопроект как нарушавший принципы свободы совести. После силового разгона Верховного Совета в октябре 1993 г. исполнительная власть к его обсуждению уже не возвращалась. Но сам вопрос об изменениях в закон не был снят с повестки дня и вновь был поднят в избранной в декабре 1993 г. Государственной думе – нижней палате нового российского парламента.

Среди депутатов Думы были распространены две точки зрения на вопрос о правовом статусе религиозных объединений в стране. Одна сводилась к тому, чтобы государство и впредь, в соответствии с принципами Конституции и закона «О свободе вероисповеданий», воздерживалось от вмешательства в деятельность религиозных объединений. Сторонники другой точки зрения выступали за то, чтобы особо выделить «традиционные культурообразующие религии, являющиеся религиями большинства верующего населения», и предоставить им больше прав по сравнению с новыми религиозными движениями (НРД). Первую точку зрения в основном представляли депутаты из демократических партий. Вторую – коммунисты и националисты[627].

В 1995 г. новый законопроект, подготовленный правительством, был внесен в Государственную думу, но прошло некоторое время, прежде чем он начал обсуждаться и дорабатываться[628]. Изменения были направлены в основном на ограничение деятельности зарубежных миссионеров и российских НРД. Законопроект был практически единогласно одобрен Государственной думой в первом чтении 16 июля 1996 г.[629]

К проекту закона поступило около 400 поправок от депутатов обеих палат парламента[630]. В частности, предлагалось заменить по всему тексту понятие «религиозные объединения и организации» на «традиционные религиозные объединения (конфессии) и их организации и иные религиозные организации»[631]. Кроме того, в статье 1 законопроекта предлагалось ввести пункт 2 в следующей редакции:

Традиционными религиозными объединениями (конфессиями) в России признаются православие, ислам, буддизм и иудаизм как исторически сложившиеся, объединяющие большинство верующих граждан и способствующие формированию и сохранению государственного единства народов России[632].

Эти поправки не были учтены. В качестве компромиссного был выбран следующий вариант. В преамбулу закона включили формулировку об особом значении некоторых религий в истории России. Но и содержание преамбулы также вызвало острые дискуссии.

В обсуждении законопроекта на всех стадиях активное участие принимали представители РПЦ. В июне 1997 г. закон был принят парламентом и поступил на подпись президенту. Ельцин оказался в непростой ситуации. На него оказывалось давление с разных сторон: РПЦ через националистов и коммунистов в парламенте продавливала свой вариант законопроекта, в то же время главы ряда западных государств обратились к президенту с рекомендацией не подписывать этот закон. О своем отрицательном отношении к закону на разных этапах его подготовки заявили представители протестантских церквей и других религиозных меньшинств в России. С письмом к Ельцину обратился Иоанн Павел II. Папа римский выражал сожаление, что католицизм в законе не только не отнесен к числу имеющих историческое значение для России религий, но и не упомянут вовсе[633]. Сорок девять епископов РПЦ во главе с патриархом Алексием II в июле 1997 г., напротив, настоятельно указывали президенту на необходимость скорейшего вступления закона в силу[634].

Таким образом, в дискуссию о новом законе о свободе совести были вовлечены практически все участники религиозного рынка в России. Они разделились на две группы. За принятие закона в том виде, в котором он поступил на подпись к президенту, выступали руководители организаций, представлявших так называемые традиционные религии, о которых шла речь в преамбуле к закону, против – все остальные[635].

Председатели двух существовавших на тот момент межрегиональных муфтиятов общефедерального значения приветствовали новый закон. Муфтий Центрального духовного управления мусульман России и европейских стран СНГ[636] Талгат Таджуддин, традиционно еще с советских времен поддерживавший РПЦ практически по всем вопросам, и в этот раз выразил безоговорочную поддержку поступившему на подпись президенту закону. Комментируя решение президента Ельцина применить право вето, Таджуддин сказал, в частности, следующее: