«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

В течение года Центральное духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ совместно с Русской православной церковью проводят конференции согласия и примирения, чтобы внести свою лепту в создание нашего общего дома – Святой Руси, поэтому отказ принять новый закон «О свободе совести», ограничивающий деятельность зарубежных тоталитарных сект, глубоко возмутил и ошеломил нас. В то же время мы надеемся, что Всевышний Творец поспособствует тому, чтобы президент изменил свою точку зрения и подписал этот закон в редакции Государственной Думы. В противном случае Центральное духовное управление мусульман России, его региональные отделения, все духовенство и прихожане будут принимать самые решительные, непосредственные меры в отношении различных сект, зарубежных организаций, различных благотворительных фондов, которые под благовидными поводами проводят в нашей стране работу по разрушению российской государственности. Это будет не на бумаге, а на деле. Некоторые наши зарубежные братья из арабских стран в течение последних пяти-шести лет проводили такую работу и ее «отражение» мы, к сожалению, получили в Чечне. Еще раньше подобное могло осуществляться в Татарстане и Башкортостане. А по последним сведениям, проводится подготовка татарских и башкирских боевиков в некоторых кавказских республиках…[637]

Таким образом, Таджуддин дал понять, что в новом законе он видит инструмент борьбы не только с новыми религиозными движениями, но и с неподконтрольными ЦДУМ мусульманскими проповедниками.

Председатель другого межрегионального муфтията – Совета муфтиев России – Равиль Гайнутдин также выступил на стороне русских националистов и коммунистов и заявил, что отклоненный президентом закон вполне соответствует интересам мусульман России и в полной мере защищает их права. Высказался Гайнутдин и относительно преамбулы к закону:

Невозможно в одном законе перечислить все религиозные направления. И вполне справедливо, что в нем упоминается именно четыре основные религиозные конфессии на территории России, которые насчитывают тысячелетнюю историю[638].

Представители РПЦ, аргументируя свою позицию, нередко ссылались на опыт стран Европы. Так, патриарх Московский и всея Руси Алексий II в заявлении от 24 июля 1997 г. утверждал следующее:

Дифференциация религиозных объединений по времени их создания, численности и распространения, вводимая новым законом, является весьма справедливым шагом и присутствует в законодательстве многих стран Европы и мира, причем в некоторых из них существует особое правовое положение одной или нескольких конфессий, чего нет в вышеуказанном законе[639].

РПЦ пыталась убедить противников закона, что формулировка, содержащаяся в преамбуле, ни к чему не обязывает, поскольку она не имеет силы закона: