«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Сам закон никаких преимуществ и льгот для упомянутых в преамбуле конфессий не предоставляет. Это не более чем жест. И как жест он в общем-то не нужен Православной Церкви. По всем социологическим опросам народ относится к Церкви с гораздо большим уважением и доверием, чем к Думе или к Президенту. Поэтому от жестов уважения надо переходить к реальному сотрудничеству. Скорее даже досадно, что эта преамбула звучала во втором чтении так, что как будто ставила Православие выше ислама и тем самым вызвала напряжение в наших отношениях с мусульманами[640], которые сочли себя обиженными[641].

Однако, несмотря на оказываемое на него давление, президент наложил вето на федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» как на дискриминационный[642]. В заявлении Ельцина отмечалось, что «многие положения закона ущемляют конституционные права и свободы человека и гражданина, устанавливают неравенство различных конфессий, противоречат принятым Россией международным обязательствам. Подписание этого закона в том виде, как он был принят Госдумой, неизбежно привело бы к изоляции традиционных российских конфессий. А главное, могло стать поводом для конфликтов на религиозной почве внутри страны»[643].

При Администрации Президента РФ была создана рабочая группа, которой Ельцин поручил доработать закон. Участвовавшим в ней представителям РПЦ удалось все же добиться включения в текст закона преамбулы, подчеркивающей особую роль некоторых религий, которые составляют «неотъемлемую часть исторического наследия народов России» (христианство, ислам, буддизм, иудаизм и др.). Большинство участников группы выступило в поддержку преамбулы в том виде, в котором ее продвигала РПЦ, с упоминанием особой роли православия в истории России. Это мнение было отражено в заявлении на имя президента, в котором представители 15 религиозных организаций просили внести их поправки и предложения в Госдуму. Против поправок в конечном счете выступили католическая церковь и три основных протестантских церкви в России, когда выяснилось, что на подпись президенту поступает несколько иной текст, чем тот, что обсуждался во время заседаний рабочей группы. Представители двух основных старообрядческих толков еще раньше заявили, что не поддержат закон[644]. Споры вызвал также пункт 3 статьи 27, предусматривавший обратную силу закона по отношению к уже зарегистрированным религиозным объединениям:

Уставы и иные учредительные документы религиозных организаций, созданных до вступления в силу настоящего Федерального закона, подлежат приведению в соответствие с настоящим Федеральным законом. Уставы и иные учредительные документы религиозных организаций до их приведения в соответствие с настоящим Федеральным законом действуют лишь в той части, которая не противоречит настоящему Федеральному закону[645].

Таким образом, закон устанавливал дискриминационные барьеры не только для тех групп верующих, которые захотели бы в будущем получить государственную регистрацию, но и для религиозных организаций, которые на момент принятия закона уже были зарегистрированы. Перед такими объединениями стоял выбор: 1) не проходить регистрацию и свести взаимодействие с органами государственной власти к минимуму[646]; 2) создать «религиозную группу» и по прошествии 15 лет попытаться зарегистрировать ее в качестве юридического лица[647]; 3) войти в состав уже существующей (зарегистрированной) централизованной религиозной организации (в последнем случае предусмотрена автоматическая регистрация).