«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века)

Закон не повредит тем, против кого он направлен, – террористам и представителям нетрадиционных религиозных течений, поскольку все они уже ушли в интернет и ведут миссионерскую деятельность в Сети… Закон будет мешать традиционному исламу и традиционным проповедникам[676].

Муфтий отметил, что значительная часть исламских обрядов проводится дома, например ифтары в дни Рамадана и др. Соответственно, применение закона может ударить по лицам, участвующим в них[677].

Более осторожное заявление было опубликовано на сайте Совета муфтиев России:

…ведущие мусульманские организации России во всей своей деятельности поддерживают руководство страны в борьбе с любыми радикальными настроениями, против терроризма и экстремизма. Внесение поправок в закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», в который предлагается добавить главу о миссионерской деятельности, вызвано необходимостью упрочения позиций в противостоянии любым деструктивным проявлениям… Законопроект, направленный на ограничение и формализацию миссионерской деятельности нетрадиционных религиозных организаций, может задеть и интересы официально зарегистрированных представителей традиционных религий[678].

Примечательно, что первоначальное заявление Гайнутдина по поводу «поправок Яровой» было более критичным, однако позднее оно было заменено на нейтральное[679].

Некоторые татарские муфтии заявили, что поддерживают изменения в закон. Так, по словам муфтия Духовного собрания мусульман России Альбира Крганова:

Антитеррористический пакет законов, подписанный президентом России, важнейший свод документов, созданный для борьбы с экстремизмом и в том числе с различными псевдорелигиозными организациями. Я уже неоднократно публично говорил о том, что поддерживаю любые правовые шаги, направленные на укрепление общественной безопасности[680].

Что касается РПЦ, то наиболее емко по вопросу об отношении к поправкам Яровой высказалась руководитель правового управления Московского патриархата игумения Ксения (Чернега):

Если новый закон будет ограничивать миссионерскую деятельность РПЦ, мы будем инициировать поправки… Но, по нашему мнению, данный закон будет применяться в отношении нетрадиционных религиозных объединений[681].

Таким образом, Московский патриархат в лице своего официального представителя еще раз подчеркнул, что РПЦ занимает особое, привилегированное положение в Российском государстве и ничего не имеет против, если закон ограничивает права других участников религиозного рынка.

На протяжении всей постсоветской истории России муфтияты и РПЦ объединяет то, что во главу угла они ставят не создание справедливой системы отношений между государством и религиозными организациями, основанной на равенстве всех религий и равноудаленности их от органов государственной власти, а собственные корпоративные интересы[682].

Уверенность РПЦ в том, что закон направлен в первую очередь против представителей «нетрадиционных религий», подтвердила правоприменительная практика за 2016–2021 гг.[683] Изменения в законодательстве о свободе совести затронули в первую очередь протестантские деноминации, но уже в первом полугодии 2020 г. мусульмане заняли первое место по числу подвергшихся наказанию за незаконную миссионерскую деятельность[684]. Однако, как отмечается в ежегодном аналитическом докладе центра «Сова»: