Людмила

— Ну, наше место не назовешь ровным, — засмеялся он. — Да и в моей должности хватает хлопот. Курорт. Столько всякого сброда: шулера, фармазонщики, торговцы наркотиками, — не такая уж синекура. Ну ладно, старик, рад был увидеть тебя, рад буду снова, — он вынул бумажник, из него визитную карточку, сунул ее мне в руку. — Не исчезай, пока здесь. Звони, заглядывай. Если будет нужна помощь, обращайся — директор фармзавода мой друг. Ну, пока.

Кипила ловко скользнул за руль, захлопнул дверцу, и машина плавно и бесшумно покатилась вниз все к тому же Абасу. Я посмотрел ему вслед и пошел в ту же сторону.

8

Пластиковый пакет с хрупкими блондинками в бикини и надписью «You and me» лежал передо мной на столе. Я засунул туда руку и вытащил полновесную плитку в обертке с надписью «Ленинград». Я сидел в маленьком безымянном кафе, расположенном в том же здании, что и бывший «Гранд-отель», только по другой стороне. Здесь подавали блюда с гостиничной кухни, но стоили они при этом дешевле, чем в ресторане гостиницы. Я помнил это с детства — случалось, что меня посылали сюда с судками, если Светлана (жена Виктора) по какой-то причине не могла приготовить обед.

Здесь было достаточно душно, но гальтская жара не отбивает аппетит, и я с удовольствием съел жирную солянку с двумя крупными, черными маслинами и порцию люля-кебаб, обильно политых острым томатным соусом, запив ее все той же только газированной гальтской водой. Я взял со стола сумочку, вышел из кафе, остановился рядом с открытой дверью. Закурил, глядя на еще не слишком густую в этот час на площади толпу.

Пышные, светлые волосы на широких плечах «викинга» на противоположной стороне площади привлекли мое внимание. Две высокие фигуры: одна — мой вчерашний знакомец с оперным именем, второй на полголовы выше и очень худой, в бейсбольной кепке и с желтым пластмассовым кейсом в правой руке. Они вместе поднялись на площадь по ступеням летнего кафе «У фонтана» и здесь попрощались, не подавая друг другу руки, а просто тот, который был выше, по особого сорта манере легонько толкнул моего «викинга» в грудь рукой с неестественно длинными пальцами — это я даже на таком расстоянии смог увидеть. Что мне за дело было до всей этой местной шпаны. Я только заметил, что они пошли в совершенно противоположные стороны: длинный к Каптажу или, может быть, куда-нибудь дальше, а Зигфрид в сторону завода «Минрозлив», но я подумал, что дальше, повернув налево, он поднимется по серпантину к пансионату «Людмила». Кузен... Сам я, докурив сигарету, пошел в третью сторону. На Партизанском проспекте, в дорогом курортном магазине (не знаю зачем) я купил бутылку шампанского и положил ее в сумочку, где лежали четыре одинаковых плитки. Выйдя из магазина, я поднялся еще немного вверх по проспекту, потом по врезанной в гору широкой лестнице к роскошному, украшенному богатой лепниной гальтскому театру (в общем-то, только здание для гастролеров, собственной труппы город не имеет), вздохнул — что мне до этого, — прошел между театром и кафе «Курзал», дальше по длинному пешеходному мостику над Краснодонским проспектом — там, далеко внизу не слишком часто мчались один за другим яркие, маленькие, как игрушки, автомобили, — оказавшись на той стороне, обошел безобразную стеклянную коробку ресторана, автостоянку, стал подниматься верхними извилистыми улицами и наконец увидел на фоне поросшего кустарником склона знакомый «замок».

Голова и плечи Зигфрида возвышались над перегородкой за толстым стеклом. Я подумал, что он занимает слишком много места. Я подошел, поставил сумку на барьер так, чтобы бутылка стояла.

— Шампанское для дамы, — сказал я.

Верзила радостно осклабился.

— Извините, — сказал он, — я вас вчера не за того принял.

— Ничего, — сказал я, — я тоже вас вчера принял не за ту, так что квиты.

Он хохотнул, вложил мне в руку грушу с ключом. Я кивнул ему и поднялся по лестнице к себе в номер.

Я подошел к окну, открыл его, поглядел во двор. Старичок в шезлонге переменил позу, пошевелил голубоватыми ножками и снова принялся за газеты. Сегодня я уже поздоровался с ним, и он вежливо приподнял свою панамку. Кого-то он мне напоминал. К нему подошла старушка, такая же чистенькая и аккуратная, в такой же панамке, как у него. Единственно, что была раза в два поплотнее. Старушка подала ему какие-то таблетки, стакан. Старичок послушно принял все это, выпил и снова принялся за газеты. Старушка отошла, скрылась за углом. Видимо, вход в их апартаменты был с фасада. Посмотрел на старичка, на бревна, сложенные у цоколя решетки. Дальше, за решеткой, небольшая тополевая аллея вела к Авиационной, налево от нее искривленные улочки из каменных стен с зелеными калитками и нависшими фруктовыми деревьями над ними.

Я переоделся в джинсы, в свободную полосатую рубашку. Надел бы футболку, но на ней не было карманов, чтобы положить туда сигареты. Спустился по лестнице и, вернув ключ Зигфриду, вышел.