Людмила

Гальтский химфармзавод довольно сильно изменился с тех пор, как я видел его последний раз. Он не мог расти в ширину, так как располагался на узкой полосе между Кубанкой, не слишком высоким плато в центре города, и мелкой безымянной речкой, так что вытянулся вдоль ее русла, обогнув плато, и теперь административное здание вместе с проходной выходило на ту же площадь, что и ворота завода «Минрозлив», напротив него. При выходе меня не стали обыскивать на проходной, так как директор не поленился спуститься, чтобы проводить меня. Письмо осталось у него в кабинете, и я мог больше не беспокоиться о его сохранности.

Меня даже удивила та легкость, с которой директор принял этот документ. Ведь в письме указывалось только условное название «Секрет», в то время как в технической документации это название нигде не упоминалось, так что если к ней приложить это письмо, любой контролирующий чиновник смог бы задать вполне законный вопрос, какое отношение оно имеет к производимому заводом препарату. В общем, директор должен был понимать, что в этом случае вся ответственность за нарушение установленных стандартов ложится на него. Я приготовился к более сложному и дипломатичному разговору, в котором, вероятно, мне пришлось бы объяснять директору деликатную сущность заказа и, возможно, даже открыть на определенных условиях подноготную этого дела, но он отнесся к нему как к рутине. По-видимому, Прокофьев уже объяснил ему, что к чему. А может быть, он и раньше выполнял подобные как бы не совсем оформленные заказы. Там, где дело контролирует Контора, допускаются некоторые отступления от правил. Так или иначе дело оказалось гораздо проще, чем я предполагал, и я не совсем понимал, к чему сводится моя роль здесь. Похоже, мой шеф просто отправил меня на курорт за счет государства. Ну и хорошо, мне все равно нечего было делать в Ленинграде.

Я снова вспомнил вчерашних подростков. В сегодняшнем разговоре с директором я спросил его о возможности утечки наркотиков — он ее полностью не исключал.

— Но это так, по мелочи, — сказал он. — Кто-то может пронести маленький пакетик в ботинке. В кармане не рискнет. Мы же не заставляем разуваться каждого работника на проходной. Иногда и это бывает, но по подозрению. Разумеется, есть и свои информаторы в цехах. Но, повторяю, если что-то уходит, то это мелочь. Крупные хищения невозможны.

— А из чего делаются наркотики? — спросил я. — Из опиума?

— Смотря какие наркотики, — сказал директор, — группа опиатов... Ну, само название...

— А что это? — спросил я. — Какие наркотики входят в эту группу?

— Ну, морфин, омнапон, понтапон... А зачем это вам?

— Просто интересно, — сказал я. — Раз уж я с этим столкнулся. А опиум вы производите сами?

— Нет, что вы? — сказал директор. — У нас для этого слишком мало места. Слева гора, справа речка. Нет сырье нам поставляют из Фрунзе — там большой перерабатывающий завод.

— И все это строго учитывается?

— Еще бы, — сказал директор. — Как в аптеке. Завод получает какое-то количество опия, и из этого количества должен произвести определенное количество лекарств, содержащих его производные: морфин, омнапон, понтапон и так далее. Какие-то потери всегда закладываются в план — они неизбежны, — но крупные партии... Нет, категорически нет.

Я передал ему, услышанный мной разговор двух подростков, и это его не удивило.

— Жаль, что не я это слышал, — сказал директор. — Если на них нажать, можно было бы выяснить, что это за «дырка». Но все равно это, так, мелочь.

Конечно это была мелочь. Бенефистов расплачивался с Полковым довольно крупной партией, и, уж наверное, это была не единственная сделка такого рода.

Я немного подумал об этом, но больше ничего не пришло мне в голову и вообще это было не мое дело.

7

В скверике на площади Коминтерна, на скамейке, где кроме меня никто не сидел, я выкурил сигарету, с удовольствием глядя на стройную и прозрачную колоннаду, лишенное утилитарного смысла архитектурное сооружение времен покорения Кавказа. Вторая колоннада, у верхнего входа в парк, венчала собой Каскадную лестницу, широкую, поднимающуюся террасами улицу, застроенную парадными зданиями в стиле великой державы. Посреди этой улицы так же, террасами, поднимались один за другим неглубокие бассейны, в летние дни по ним из одного в другой исправно перетекала вода, непонятным образом сохраняя один уровень в нижнем бассейне. Наверху, спиной к этой колоннаде бронзовый Железный Феликс отрешенным взглядом смотрел прямо перед собой не на бассейны Каскадной лестницы и не на перекресток внизу, а куда-то поверх всего этого, может быть на синеющую вдалеке горную цепь. Я просто вспомнил этот страшновато-величественный ансамбль — после приезда я еще не побывал там и, в общем-то, не планировал.