Людмила

Вот почему он показался мне неподходящим для этих мест и для тех, когда я встретил его там, на лестнице — тоже. И его выговор... Нет, он мне тогда не показался странным, но если бы он был более многословным... Марк. Марина сказала тогда Людмиле, что ему нужно встретиться с ней, что у него все готово. Что готово? Следователь тогда вскользь упомянул это имя, но позже, когда я подслушивал тот разговор, мне не пришло в голову, что говорят о шведе. Да, что готово? Что у него могло быть готово для Людмилы? Во всяком случае, они были знакомы, и с Тороповым Людмила тоже была знакома: она сама мне сказала об этом. «Ведь я предупреждала его», — сказала она тогда. И еще в том телефонном разговоре Марина сказала, что там же был и Прокофьев. Что там делал Прокофьев? Ладно, об этом мы спросим его самого. Что еще? Опять о Торопове. Знает ли Марина, где он? Примерно, сказала тогда Марина, и Людмила сказала, понятно. Что значит «примерно» и что значит «понятно»? «Примерно» может означать какой-то район или круг знакомых, некоторое количество мест, где он может оказаться. А что тогда означает «понятно»? Психушка? Не зацикливайся. Даже, если он немножко «повернулся». Причем тогда был бы «горилла»? Причем «светло-серый»? А здесь... Этот хорошо танцующий шатен... Может быть, тот же. Книга записей постояльцев исчезла. Нет, если Иван Иванович Иванов, то не было смысла похищать книгу. Вероятно, там было его настоящее имя. Вот вопрос: почему? И при том это не такая большая гостиница: в такой обычно помнят имена клиентов, во всяком случае, пока они там живут и, во всяком случае, тот, кто записывал клиента. Вероятней всего, что записывал Зигфрид и записывал настоящее имя. Но, опять-таки, почему? А эта дамочка... Ну что ж, клиент сдал ключ и отправился по своим делам, а потом вернулся и взял ключ. Это просто. А позже он позаботился о том, чтобы не оставлять доказательств. Не следов — доказательств. Это тоже просто. Но следствие... Оно здесь проведено халтурно: ведь следователь (ленинградский следователь) так и не узнал его имя. Да, надо будет поговорить с этой дамочкой: может быть, она его знает? Может быть, она еще что-нибудь знает?

Я закурил и не спеша пошел по проспекту Мира опять вдоль длинного здания галереи в сторону Каптажа. Вечерело, и тени от пирамидальных тополей были бы длинными, если бы им было куда упасть в разноцветном людском потоке.

В Каптаже ничего не изменилось: все так же под увенчанным томной бронзовой дамой стеклянным шатром, в мраморном бассейне ходила волнами цвета темной бронзы вода, которая здесь из бронзовых кранов непрерывными струями била в белые в виде раковин раковины. Девушки в белых наколках сновали от одного барьера к другому, простирая к посетителям мокрые, красные руки с наполненными стаканами — по пяти в пятерне. Я взял свой и, отпив глоток, не ощутил ностальгии — только характерный, довольно приятный вкус пузырящейся гальтской воды. За огромными окнами — огибающий здание каптажа ряд кипарисов, дальше широкая асфальтированная площадка, с сувенирными лавочками и лотками мороженщиц, за площадкой над полукругом обращенных к ней и к парку ступеней возвышалась стройная белая Колоннада — имя собственное в этом городе. Там, в сторону другой площади (площади Коминтерна) Колоннада была повернута вторым полукругом, примыкающем к этому. Перед ним в советские праздники возводили трибуну для городского начальства, а к Новому году ставили громадное сборное дерево из сосновых веток — ёлка большой дефицит в этих краях. Летом на обнесенной балюстрадой, плоской крыше Колоннады по вечерам играл духовой оркестр, и отдельные курортные пары отваживались танцевать среди колонн. Сейчас оркестр не играл, но, в общем-то, было еще рано.

Неподалеку от меня остановились два тинэйджера в джинсах клеш и таких же рубашках на выпуск. Отпили по глотку из своих стаканов, несколько секунд с отрешенным видом стояли.

— Ну как? — спросил один.

Второй молча кивнул.

— Только калики, — сказал тот, первый, — но это так, перебиться. Может быть, Фредди поможет?

Он достал из кармана рубашки пустую пластиковую упаковку от таблеток и показал ее товарищу.

— Вот так, — сказал он и швырнул упаковку в сторону урны, но промахнулся, и она упала на мраморный пол.