Людмила

— Да, похоже, парень свихнулся на сексуальной почве, — сказал художник. — Это бывает.

Я согласился с тем, что это бывает, встал, отряхнул прилипший к телу песок, натянул джинсы, попрощался. Взял рубашку, кроссовки, босиком пошел по горячему песку к павильонам. Очереди не было. Я взял две бутылки пива и попросил их открыть. Сел за свободный столик под разноцветным зонтом, закурил, глотнул из холодной бутылки.

Свихнулся на сексуальной почве? Нет, это не то, что я знал. Из рассказа Людмилы вытекало, что никакого секса за этим не было. Напротив, в порнографических снимках он видел что-то совершенно другое, лишенное всякого секса. Конечно, есть люди, склонные видеть сексуальное начало в войне. Существуют теории о сексуальной природе насилия, но здесь все как раз наоборот. Может быть, его ввел в заблуждение голубой, как у десантников, берет? Сработал какой-то рефлекс, и в голове все неожиданным образом повернулось. Но ведь этот берет не был голубым. Это я когда-то, увидев его на черно-белых снимках, почему-то решил, что он голубой. Там, в журнале, он был светло-серым. «Постой, — сказал я себе. — Кто-то должен был убедить его в том, что берет голубой. Стой! И этого мало».

Я вспомнил свой разговор с доктором. Вспомнил магнитозапись, которую он дал мне прослушать. Доктор спрашивал пациента о каком-то персонаже, на что тот ответил, что это десантник.

— Почему вы так думаете? — спросил доктор.

— Потому что здесь голубой берет.

— А может быть, он какого-нибудь другого цвета? — спросил тогда Ларин. — Ну, например, серый.

— Нет-нет, вне всяких сомнений, он голубой.

— Отлично! — сказал доктор. — А чем занимаются эти люди?

— Это маневры.

— Маневры? — повторил доктор. — Какие маневры?

— Ну... Военные маневры, — ответил голос. — Какие еще?

— А вас не удивляет, что они так одеты? — спросил Ларин.

— А как они должны быть одеты? — недоуменно спросил испытуемый. — Лето. Вы же видите, за окнами падает пух.

— Как видите, — сказал мне Ларин, выключив магнитофон, — я добился желаемого результата: эффект внушения, как я и ожидал, оказался локален. Пейзаж за окнами (заметьте, за окнами) воспринимается им без искажений, но то, что маневры происходят в комнате, не вызывает у него вопросов.

— А что там происходит в комнате? — спросил я. — Это что, порнографический журнал?

— Да, — подтвердил удивленный доктор, — догадались?

Да, я догадался. Как же я не догадался тогда о том, что испытуемым был Торопов. Ведь я уже знал, что они знакомы, я видел у доктора его картину и другую — у Людмилы. Конечно, журнал остался у Ларина, и как доктор мог предполагать, что Полковой подсунет этот журнал художнику?

«Постой, — опять сказал я себе. — У Полкового, конечно, были экземпляры этого журнала, но зачем ему нужно было выставлять Торопова сумасшедшим? И как вообще он мог узнать о сеансе гипноза, о внушенном ему ложном представлении? Это другой вопрос, — сказал я, — это из той же серии о лекарстве. Если он знал о лекарстве, то мог знать и о Торопове. Но зачем было похищать его? Может быть, для того, чтобы сделать еще одну магнитозапись? Слишком громоздко. И Вишняков. Занимался ли доктор Вишняковым? Я не спросил его об этом, но что, если занимался? Доктор любит художников, а Вишняков, по мнению Иверцева, один из наиболее интересных, и хоть я не видел у доктора его работ или не обратил на них внимания, последний вполне мог, да что там, должен был его знать. Однако Вишняков произвел на меня впечатление вполне разумного, пусть и неуравновешенного человека. Я вспомнил признание Вишнякова, сделанное под фенамином.

— Пишу, — сказал он тогда, — пишу, говорю, играю. Сяду писать и пишу, пишу, не могу остановиться.

Он говорил тогда долго, он, по-видимому, и говорить мог бесконечно, но его речь не казалась мне вдохновенной, она казалась мне автоматической, как будто его включили. Но ведь его и в самом деле включили. Может быть, его включили, чтобы выдать за сумасшедшего? Как Торопова. Или затем, чтобы он рассказал что-то очень важное? Современные, хоть и запрещенные, методы допроса включают в себя использование подавляющих волю и стимулирующих речевую активность веществ. Запрещено правоохранительным органам, но используется спецслужбами. И (я читал об этом) современными гангстерами на Западе. Но у нас... А почему не у нас? Нет, это всего лишь ничем не подтвержденное предположение.