Людмила Чурсина. Путь к себе

И в этот момент сама Судьба свела Людмилу Чурсину с режиссером Александром Бурдонским явно не случайно: ведь они давно уже служили в одном театре, но как будто присматривались друг к другу, опознавая постепенно схожесть натур, близкие цели и способы их воплощения на театральных подмостках. Ровесники, сформированные общими идеалами того времени, когда росли; примерно в одно и то же время ощутившие, сначала смутно, а потом все более определенно, двойственность многих из этих идеалов, подмену истинных духовных ценностей мнимыми. Оба — преданные идее русского психологического театра, впитавшие от своих учителей не только безграничное уважение к нему и веру в него, но и необходимость своим трудом обогащать и развивать его ценности. А может быть, лишь со временем рассмотрел режиссер высочайшей культуры и разностороннего глубокого образования в актрисе то, что всегда являлось для него самым главным в совместной работе. Отвечая в одном из интервью на вопрос корреспондента, что для него важнее всего в актере, Александр Бурдонский сказал: «Талант и любопытство, любознательность, интерес к тайнам профессии… Все великие актеры и актрисы не теряли детского интереса к жизни, к профессии. Это есть и в Людмиле Чурсиной, и в Алине Покровской». А все, перечисленное режиссером, имеет самое прямое отношение к «отдельно взятым» личностям, для которых открывшиеся литературные и культурные горизонты стали особой питательной средой. И эта среда настоятельно требовала выхода — разделенности, в первую очередь…

Видимо, именно это — человеческая, личностная глубина и близость «детского интереса» к жизни и профессии — сблизило режиссера и актрису, приведя к первой совместной работе, спектаклю «Дуэт для солистки» Тома Кемпински.

Но прежде необходимо сказать хотя бы вкратце об Александре Бурдонском — талантливом режиссере, уверенно заявившем о себе с первых театральных работ и с годами и десятилетиями все больше оттачивающем мастерство. Несколько лет назад Александр Васильевич ушел из жизни: для многих верных его поклонников и учеников неожиданно, стремительно. Это стало подлинным шоком для коллег, для театра, которому он отдал всю жизнь без остатка.

Он был сыном Василия Сталина, внуком вождя народов — сегодняшним молодым поколениям неимоверно трудно представить себе, что пережил этот человек с самых ранних лет, когда его мать, Галина Бурдонская, была арестована и сослана, а он с сестрой Надей остался на попечении мало интересующегося детьми отца и мачехи, забывавшей накормить голодных детей, но не забывавшей награждать их побоями за провинности и без всякой вины.

Всю жизнь Александр Бурдонский нес на себе метку внука Сталина, никогда не говоря об этом и заглушая детские комплексы и несправедливости ненасытным стремлением к культуре в самом широком смысле этого понятия, впитывая, подобно губке, все возможное и почти невозможное. Мария Осиповна Кнебель была в числе первых, кто увидел и оценил это.

Один из самых любимых ее учеников, Александр Бурдонский до последних дней жизни оставался не просто верен традициям русского психологического театра, а бесконечно предан им. Над одним из первых своих спектаклей, «Тот, кто получает пощечины» Леонида Андреева (1971), он работал вместе с Кнебель, в качестве ее ассистента, на ставшей с той поры родной сцене Театра Советской армии с выдающимся артистом Андреем Поповым в главной роли. Это было мощнейшее театральное полотно, сотканное из нитей мистики, цирковой эстетики, грязи, крови, предельной жестокости мира, но и — света. Пронзительного света вопреки всему… Позже клоуна Тота играл уникальный, рано ушедший из жизни Константин Захаров, внесший в роль свои неповторимые краски, от которых больной, изнаночный мир Леонида Андреева наполнялся живой, пульсирующей болью — болью человека, которому ничего не дано изменить в этой горькой и несправедливой жизни.

О своем педагоге Александр Бурдонский рассказывал: «Она обладала редчайшим даром давать ученикам возможность говорить своим голосом. Она слышала вашу человеческую интонацию — не ту, которую вы сами себе придумали. Она находила ваше внутреннее звучание и помогала ему окрепнуть. Это первое — и самое главное. А второе — это школа. Что бы ни говорили по поводу того, что есть старая и новая школа актерского и режиссерского мастерства — все это ерунда. Школа либо есть, либо ее нет… В основе школы русского театра находится человек. И избавиться от этого никак нельзя. Весь мир всегда поражало в русском театре удивительное течение внутренней жизни… Школа и умение говорить своим голосом — вот этому в первую очередь учила Мария Осиповна. Как говорили старые мастера Малого театра: „Надо пить из маленького, но своего стаканчика“».

Александр Бурдонский поставил в Театре Армии много спектаклей — они были разными, но каждый из них отличался четкостью режиссерской трактовки, непременным человеческим, личностным наполнением и почти безукоризненной эстетической целостностью.