Людмила Чурсина. Путь к себе

О своей роли Людмила Чурсина вспоминает: «Как она говорит, „жизнь в этом доме — это испытание и покаяние“. Она выносит все — и издевательства жены, и многое другое. Школа гейш очень чувствуется в моей героине — по смирению, по ровной спине, по походке. Потому что женщина, которая прошла такую многолетнюю школу, всю жизнь несет в себе эту культуру. Это не проститутка и не просто любовница — эти женщины несут философскую нагрузку, требующую и общего развития, и многих знаний. В общем, то, о чем рассказывают „Мемуары гейши“. Роль мне была интересна тем, что все играешь внутри, эмоции прячешь. Внешне — улыбка и состояние полупоклона. А все главное происходит внутри, чтобы не очень обнаруживалось для присутствующих. Задача непростая».

А на вопрос корреспондента об этой роли: «Философия гейши противоречит характеру русской женщины — сильной, темпераментной. Как вам кажется, кому больше удается быть счастливыми?» — Людмила Чурсина ответила: «Истина где-то посередине. Ни восточным, ни русским женщинам не удается достичь абсолютного счастья. Счастье — это мгновение. Ради этих минут живешь, и если они случаются, это уже счастье. А вообще счастье — это бытие: если ты здоров, у тебя есть любимая работа, есть близкие друзья».

Глава 4. Актриса и ее режиссер

Вниманием значительных режиссеров Людмила Чурсина, пожалуй, обделена не была ни в какие времена. В Театре драмы им. А. С. Пушкина (нынешней Александринке) играла у Арсения Сагальчика, параллельно работала с Розой Сиротой, в Театр Армии пригласил ее Юрий Еремин на роль Настасьи Филипповны в спектакль «Идиот», позже актрисе довелось работать на площадках этого театра в спектаклях Леонида Хейфеца, Иона Унгуряну, играть в «Орестее» Штайна…

Утвердившись еще по киноролям актрисой на воплощение характеров сильных, ярких, остро драматических, а порой и трагических (что с очевидностью сказалось в ее немногочисленных работах на подмостках ленинградского Театра им. А. С. Пушкина и в спектаклях Л. Хейфеца и И. Унгуряну), то ли сама Чурсина ощутила, то ли так сложились звезды, что стало очевидно — с возрастом все больше и больше нужен ей режиссер, который «повел» бы вверх по ступенькам осмысления именно этого образа: сильной, одухотворенной, ведомой противоречивыми, яркими чувствами женщины в самых различных проявлениях этого типа. Это ведь лишь на первый взгляд может показаться, что подобный характер окрашен монотонными, а порой и скучноватыми красками — в нем есть свои оттенки, отражения, проявлять его можно на отдаленном друг от друга материале, в различных сюжетах по-разному, по-особенному складывая из паззлов неповторимый рисунок…

И был в этом ощущении самой актрисой до конца не осознанный, но очень важный момент, который тоже требовал встречи со «своим» режиссером.

С течением времени, с погружением в каждую новую роль, с жизненным опытом все более обостренно чувствовалось в Людмиле Чурсиной интенсивное накопление того, что мы привычно называем интеллектуальным багажом, немыслимым вне тяги к духовным устремлениям. Приходил вкус к чтению не только привычному, но к постоянному возвращению к классическим образцам русской и мировой литературы, что приводило к необходимости ознакомления с теми философскими и духовными трудами, которые были почти недостижимы в нашем советском бытии. С начала перестройки не просто пополнился книжный мир — открылись новые горизонты познания, в коих четко обозначались и ориентиры подлинной культуры. Этот поток поначалу невольно, а потом в качестве незаменимого увлек актрису, наполнив ее внутренний мир не просто новизной, но некими существенными, очевидными особенностями.