Людовик XIV и его век. Часть вторая

Маркиз д’Эффиа, тот самый, что получил яд из рук шевалье де Лоррена и натер им чашку герцогини Орлеанской, очень усердно ухаживал за маршальшей и полагал себя весьма близким к успеху, как вдруг получил от ворот поворот. Маркиз был человеком храбрым, хотя и не любившим войны, преданным своим удовольствиям и настолько упрямым, особенно в делах любви, что если в голову ему приходило желание стать любовником какой-нибудь женщины, то, кто бы она ни была, ему требовалось исполнить это желание. Полученную им отставку он счел жестокой, догадался, что причиной ее стал какой-то соперник и узнал, что этим соперником был герцог де Лонгвиль.

Герцог де Лонгвиль был принцем, принцем из рода Валуа, то есть рода, царствовавшего прежде во Франции. Трудно было затеять с ним ссору, не подвергая себя непредвиденным опасностям. К тому же, разве согласился бы герцог, стоявший на такой высокой ступени общественной иерархии, принять вызов от простого дворянина? Но для маркиза д’Эффиа это не имело значения, и он решил употребить все возможные средства, чтобы добиться своей цели, то есть скрестить шпаги с человеком, из-за которого его оскорбили, закрыв для него дверь в дом маршальши.

Он выслеживал герцога, задействовал шпионов, завел своих людей в самом доме маршала и вскоре был уведомлен о месте и времени свидания любовников.

Д’Эффиа засел в засаду лично, чтобы удостовериться в правдивости донесения. Он увидел, что в дом вошел герцог, потом туда вошла маршальша, а затем, не оставляя ему никаких сомнений, они на глазах у него вышли оттуда вместе.

На другой день, во время прогулки, д’Эффиа подошел к герцогу и, нагнувшись к его уху, произнес:

— Монсеньор! Мне очень хочется кое-что узнать у вас.

— Говорите, и, если это будет в моей власти, я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

— Могу ли я увидеть вас со шпагой в руке?

— А против кого?

— Против меня!

— О! Что касается этого, сударь, — холодно ответил герцог, — то мне приходится с огорчением сказать вам, что подобное невозможно, поскольку такую милость я привык оказывать лишь равным мне или, по крайней мере, ибо равных мне крайне мало, дворянам, предки которых известны хотя бы до пятого поколения.

Этот укор был тем чувствительнее для маркиза д’Эффиа, что о благородстве его происхождения все были невысокого мнения. Однако, поскольку в том месте, где все это происходило, было много народа, он удалился, не сказав более ни слова и не вызвав ни у кого никаких подозрений относительно сказанного им герцогу. Тем не менее однажды вечером, когда герцог без всякой свиты отбыл из дома в портшезе, д’Эффиа, предупрежденный об этом своими шпионами, встал у него на пути, держа в одной руке трость, а в другой шпагу, и крикнул принцу, что если тот не выйдет из портшеза, то он поступит с ним не как с принцем, а как с человеком, отказывающимся дать удовлетворение другому человеку.

Молодой герцог был храбр; он понял, что никакой возможности отступить у него нет, и решил согласиться на поединок с врагом, насколько бы тот ни был ниже его по достоинству; так что он дал носильщикам приказ остановиться и спрыгнул на землю.

Но, прежде чем он успел вынуть из ножен шпагу, д’Эффиа бросился на него и несколько раз ударил его тростью.

При виде этого носильщики вытащили из портшеза шесты и, несмотря на крики принца, желавшего отомстить обидчику иначе, настроились избить д’Эффиа, но тот пустился в бегство и скрылся в темноте.

Герцог был в страшном отчаянии: он приказал своим носильщикам не говорить никому ни слова об этом происшествии, и, будучи уверен в молчании д’Эффиа, который в случае подобного откровения был бы отправлен в Бастилию, открылся лишь одному из своих друзей, заявившему в ответ, что герцогу не остается ничего другого, как отомстить врагу, устроив ему засаду наподобие той, жертвой которой стал он сам; однако, по его мнению, вместо палок следовало воспользоваться кинжалами и уложить д’Эффиа на месте.

Это был один из тех советов, какие в те времена еще часто давали и охотно принимали, и герцог решил привести его в исполнение, как вдруг, к счастью для маркиза д’Эффиа, герцог де Лонгвиль получил приказ быть готовым сопровождать короля на войну, которую тот намеревался объявить голландцам.