Люк Скайуокер и тени Миндора

Но буря длилась недолго; через несколько минут шторм вобрал в себя столько пыли, песка и гравия, что эта масса частиц уже не поддерживала горение, а, наоборот, гасила пожар. И когда буря начала отступать, три республиканских крейсера также принялись отступать под ее прикрытием.

Несколько секунд спустя, когда камни и песок все еще светились пурпурным светом от окружающего жара, турболазеры начали выкашливать сгустки плазмы в сторону вновь поднявшихся в воздух истребителей. Скрытые взрывозащитные двери вокруг вершины горы разъехались в стороны, и вниз хлынули потоки штурмовиков в доспехах и колонны громыхающих репульсорных танков. Республиканские транспорты открыли огонь из противопехотных орудий и выпустили наружу по трапам свои собственные боевые порядки десантников. Миндорская битва продолжилась уже на планете: лицом к лицу, бластер на бластер, нож на нож.

* * *

Когда полковник Клик и его отряд элитного спецназа открыли широкую сводчатую дверь в Зал отсеивания, их взгляду предстал сущий хаос. Ударные волны от бомбардировки на поверхности проникли сквозь камень, и из-за них полы тряслись и смещались, как при затяжном землетрясении. Воздух наполнился низкочастотным грохотом, похожим на непрестанный раскат грома, а узники, напуганные дождем пыли и мелких обломков со сводчатого потолка, суматошно повалили к выходу. Подчиненные Клика оттеснили их обратно, уложив парализующими разрядами передние ряды, а полноценный бластерный огонь поверх голов вынудил остальных ползком добираться до дальних углов пещеры. Командир пинками расшвырял корчащиеся тела, поднял свою винтовку E-11 и послал еще одну очередь поверх голов съежившихся пленных.

– Лицом вниз! Вниз, на пол! На пол! – Он повернулся к штурмовику, стоявшему чуть позади: – Сержант, возьмите второй взвод и стреляйте в каждого, кто через пять секунд останется на ногах. Остальные за мной!

Солдаты рысцой побежали за ним по блестящему черному оплавленному камню пещеры к дверям Зала избрания.

– Четвертый взвод, ко мне! – Он отступил в сторону. – Запечатать дверь! Никого не впускать, никого не выпускать! Первому взводу занять позицию, чтобы при необходимости прикрыть огнем четвертый! Остальным приготовиться к отражению атаки!

Двое из четвертого взвода достали контейнеры с пеногипсом. Он был предназначен для того, чтобы на скорую руку латать разрывы в защитных костюмах и небольшие дырки в корпусе корабля: пеногипс расширялся и заполнял любые пустоты вокруг места распыления, а затем почти мгновенно затвердевал. Тонкая полоска этого материала по краям плотно запечатала дверь, но не прошло и нескольких секунд после застывания пеногипса, как Клик услышал стон сервопривода двери, будто изнутри ее кто-то пытался отпереть.

– Назад! – резко бросил он. – Рота, стройсь! Заряжай! Стрелять по моему приказу!

Несколько долгих секунд в Зале отсеивания не слышалось ничего, кроме щелчков предохранителей на бластерах и стука доспехов штурмовиков, становящихся на одно колено, тогда как их сослуживцы занимали позиции позади для стрельбы из карабинов от плеча. Сам Клик отодвинулся от двери; единственный способ, которым можно было открыть запечатанную пеногипсом дверь, – это подорвать пробивной заряд.

Секунды тикали одна за другой, а взрыва все не было, и как раз в ту минуту, когда Клик уже подумал было, что вой сервопривода ему почудился, высоко на правой половине двери возникло красное пятно, почти сразу ставшее ярко-белым. Миг спустя оно вспыхнуло и испарилось, выпустив вперед полосу зеленой плазмы.

«Отлично, стало быть, существует два способа преодолеть защиту из пеногипса, – сделал мысленную поправку Клик. – Пробивной заряд и световой меч».

Конкретно этот был зеленым…

В мозгу командира мелькнуло недоброе подозрение.

– Не стрелять! – крикнул он. – Если кто-нибудь выстрелит без приказа, я убью его собственными руками.

Полоса зеленой плазмы вырезала в двери овал с неровными краями. Когда линия реза замкнулась и кусок дюрастали в облачке искр со звоном упал на пол из плавленого камня, Клик так и не отдал приказа стрелять. Он вообще не отдал никакого приказа. Он просто стоял и смотрел, охваченный священным ужасом.

В дверном проеме стояли всего двое. Один был рослый, жилистый, с темной кожей; одет он был как Раб, в руках держал винтовку E-11, подвешенную на его плечо за стропу, а по его бритой голове медленно стекали струйки крови. Другой, невысокий, был облачен в мокрый и грязный летный комбинезон повстанцев, и его влажные взъерошенные волосы, выбеленные радиацией, в беспорядке торчали во все стороны, обрамляя загорелое лицо, чьи черты, как запоздало понял Клик, были в точности такими же, как в его самых дорогих сердцу мечтах…

Во рту у него пересохло, ноги будто отнялись, и непослушными губами он еле-еле выдавил из себя слова:

– Император Скайуокер… – Он упал на одно колено, сорвал с себя шлем и почтительно склонил голову. – Сложить оружие! Сложить оружие! Шлемы долой, на колени перед Императором! – возопил он. – Просим прощения, господин, я вас не узнал!

* * *