Люксембургский сад. Из французской поэзии XIX-XX вв.

Il est un air pour qui je donnerais
Tout Rossini, tout Mozart et tout Weber,
Un air tres vieux, languissant et funebre,
Qui pour moi seul a des charmes secrets!

Or chaque fois que je viens a l’entendre,
De deux cents ans mon ame rajeunit…
C’est sous Louis treize; et je crois voir s’etendre
Un coteau vert, que le couchant jaunit,

Puis un chateau de brique a coins de pierre,
Aux vitraux teints de rougeatres couleurs,
Ceint de grands parcs, avec une riviere
Baignant ses pieds, qui coule entre des fleurs;

Puis une dame, a sa haute fenetre,
Blonde aux yeux noirs, en ses habits anciens,
Que, dans une autre existence peut-etre,
J’ai deja vue… et dont je me souviens!

Фантазия

Есть музыка, – рыданья в ней слышны.
Что мне Россини, Моцарт или Вебер?..
Я б отдал все, когда б коснулся ветер
Моей души звучаньем старины!

Лишь в тайне нахожу очарованье, —
Две сотни лет взлетают налегке:
Луи Тринадцатый…веков преданье,
Зеленый холм желтеет вдалеке.

Я вижу замок: переходы, арки,
Витражных окон ярко-красный цвет;
И вдоль реки таинственные парки
С деревьями, которым сотни лет.

Я вижу даму в том окне высоком, —
Она стоит в старинном одеянье
В судьбе моей и в сердце одиноком;
Я знал ее в ином существованье!

Sonnet

II a vecu tantot gai comme un sansonnet
Tour a tour amoureux insoucieux et tendre,
Tantot sombre et reveur comme un triste Clitandre
Un jour il entendit qu’a sa porte on sonnait.

C’etait la Mort! Alors il la pria d’attendre
Qu’il eut pose le point a son dernier sonnet;
Et puis sans s’emouvoir, il s’en alla s’etendre
Au fond du coffre froid ou son corps frissonnait.

II etait paresseux, a ce que dit l’histoire,
II laissait trop secher l’encre dans lecritoire.
II voulait tout savoir mais il n’a rien connu.

Et quand vint le moment ou, las de cette vie,
Un soir d’hiver, enfin l’ame lui fut ravie,
II s’en alla disant: Pourquoi suis-je venu?

Сонет

Беспечно, как скворец, он жил, порхал скорей,
Всегда влюблен легко и весело, и нежно,
Но вдруг он, как Клитандр, мрачнеет безнадежно,
Звонок услышав днем у запертых дверей.

То Смерть была! Тогда он попросил отсрочки,
Чтобы успеть сонет последний дописать,
Как будто жизнь саму всю до последней точки,
Потом уж в ящике холодном угасать.

Всё было лень ему свой досказать сюжет;
И высохших чернил в чернильнице уж нет.
Он знания искал, но их не находил.

Когда ж настал момент – сгорела жизнь в тиши,
И зимним вечером не стало в нем души,
Ушел он говоря: Зачем я приходил?

Le point noir