Люмен

Финн, возможно, остался в полном одиночестве. И наверное, меня уже ищут по всему поместью, а если им еще позвонит Джонс и расскажет, где я… то все пропало. Тогда они не выпустят меня из-под своего надзора еще несколько месяцев.

– Возможно, завтра, – обещает он, и на одну долю секунды все вокруг наполняется теплом, которое исходит от его голоса, от интонации, с которой он произносит эти слова.

Он смотрит на меня, и я могу с уверенностью сказать, что он меня видит. Больше никто не видит меня так, как он… Никто, кроме него и Финна.

Все считают меня той, кем я была бы, если бы не являлась собой.

Кем я могла бы быть.

Кем я должна быть.

Но они не видят ту меня, которой я являюсь на самом деле.

Только Финн знает меня. И Дэр.

Это заставляет меня чувствовать с ними такое душевное родство, которого я не ощущаю больше ни с кем на всем земном шаре.

– Иди, – убеждает меня Дэр.

Его телефон начинает звонить, и я уже заранее знаю, кто это. Мне это известно еще до того, как он отвечает.

– Она была здесь, – говорит он в трубку, – но уже едет домой. Я хотел, чтобы она приехала. Это полностью моя вина. – Его глаза огнем прожигают мои.

Я встряхиваю головой, потому что не понимаю, почему он пытается взять вину на себя. Очевидно, он снова хочет защитить меня.

Дэр кивает мне на дверь, но его внимание все еще приковано к разговору с Элеанорой, которая сейчас находится по ту сторону телефона.

– Иди, – читаю я по его губам, хотя в комнате не раздается ни единого звука, – завтра увидимся.

Нехотя я заставляю свои ноги двигаться в направлении выхода.

Я отчаянно не желаю оставлять его одного, потому что прекрасно знаю, что такое одиночество. Но у меня не остается выбора. Если я не вернусь домой, они приедут за мной сюда, потому что я у них в плену. И я, и Дэр их пленники. Пленники ожиданий, пленники ответственности, пленники жизни.

Но однажды… Я смогу жить свободно, прямо как Дэр.

Я даже не смотрю на Джонса, когда он распахивает передо мной дверь автомобиля.

– Я знаю, что вы позвонили им, – недовольно бормочу я.

– А вы мне солгали, – тихо отвечает он, усаживаясь на переднее сиденье.

На это у меня не находится ответа. Потому что это правда. Я солгала.

Когда я возвращаюсь в Уитли, все вздыхают с облегчением: все, кроме Финна. После обеда он бросает на меня резкий взгляд, когда мы оказываемся в более уединенной обстановке библиотеки.

– Почему ты ничего мне не сказала? – жестким голосом спрашивает он. – Я мог бы поехать с тобой. Я тоже переживаю за него.

«Но не так, как я. Ты ничего не знаешь о моих переживаниях».

Но очевидно, что я так и не решаюсь произнести это вслух. Финн уже давно вынес свой вердикт и повторил его мне неоднократно. «Ты не можешь любить Дэра», – сказал он. Но он ошибся. Я могу. Я уже люблю его.

– Я не хотела подставлять тебя, – отвечаю я, и это правда, но только частично.

На самом деле основной причиной было то, что я хотела увидеться с Дэром наедине.

Финн не верит мне, потому что слишком хорошо меня знает. Он знает меня лучше, чем кто-либо. Он провожает меня до комнаты, и когда мы приближаемся к двери, он касается моего локтя.

– Тебе нужно следить за своим поведением. Элеанора хочет убедить маму, чтобы ты осталась жить в Уитли и весь год проводила под присмотром Сабины. И это еще самое лучшее из того, что она предлагала. Ты действительно хочешь этого?

– Нет, конечно же, нет, – быстро отвечаю я, потому что сама идея существования отдельно от Финна заставляет мое сердце сжиматься и тяжелыми, словно молот, ударами биться о грудную клетку.

Но в то же время мысль о том, что я буду здесь, рядом с Дэром, заставляет мою душу парить над землей.

Я полна противоречий, бесконечных, бесконечных противоречий.

Финн успокаивается, и мы желаем друг другу спокойной ночи. Сегодня он спит в своей комнате, потому что не знает, насколько я нестабильна и полна смятения.

Я не могу найти для себя верного решения, я не могу успокоиться.

Моя кровь мчится, мчится, мчится мощным потоком по венам, прямиком к сердцу, с силой ударяя где-то в области висков, а мои ноги в любую секунду готовы сорваться на бег и унести меня далеко-далеко отсюда… стремглав по лестнице, оставляя позади двери нараспашку, прочь из этого дома.

Но конечно же, я этого не сделаю.

Я остаюсь в своей постели, словно прикованная к ней, словно невидимые кандалы существуют на самом деле. Я стараюсь не обращать внимания на бурный поток мыслей у меня в голове, на не знающие покоя пальцы.

Проходит несколько минут, когда до меня доносится чей-то пронзительный крик. Он разносится по всем залам и комнатам, через ночь. И я покрываюсь мурашками, потому что ко мне приходит ужасающее осознание.

Дэр сейчас в больнице, его нет в этом доме.

И все это время это был не его крик.

Я в шоке, я в замешательстве. Я ничего не понимаю.