Лютня и Роза

— Конечно, знала, это ведь была моя помолвка! А потом я предложила отцу договориться и за тебя. Можешь не благодарить, принцесса-неуклюжка! — с ехидной улыбкой шипит Урсула.

— Зачем? За что? — Рослин нервно теребит рукав и прикусывает губу до крови.

— А за то, что ты не просто так по городу гуляешь. Тебя уже пару раз видели придворные с каким-то парнем.

— Что?

— Сама знаешь, что. Или кто. Это только глупые простолюдины не узнают тебя под капюшоном, а наши слуги видят многое. Раз ты в том возрасте, чтобы гулять с парнями, значит и замуж выходить — самое время! — Заявляет Урсула.

— Да какое ты право имеешь решать за меня? — Рослин пытается задеть сестру плечом, та уворачивается и некрасиво взвизгивает.

— Я — твоя будущая королева, я имею право решать, что хочу. А ты можешь молчать или благодарить меня за доброту. Между прочим, я не рассказала отцу про твои прогулки. Но я это исправлю, если будешь непочтительно себя вести со мной.

Рослин остолбенела от такой наглости. Но рассказать отцу противная Урсула может, что угодно, а это грозит неприятностями. Младшая принцесса молча проглатывает свою обиду и уходит в свою комнату другим путем.

— Уроки до вечера… Ты должна понравится принцам, чтобы не разочаровывать никого. Очень мне они сдались! — Тихо ревет принцесса за закрытой дверью.

Через час ее позвали на уроки, куда Рослин явилась с красными опухшими глазами. Там пришлось провести большую часть дня, до самого заката. После занятий она сбегает из дворца по неприметным коридорам и проходам для прислуги. До поляны у городской стены добирается, когда на небе разгорается ярко-красное закатное зарево, в котором уже проглядывает первая вечерняя звезда.

Лагерь музыкантов живет своей жизнью: корит костер, пахнет едой, раздаются голоса и смешки. Принцесса настороженно выходит к ближайшим двум фигурам из-за редких деревьев и кустарников. Вилберн и Роберт замечают ее, разговоры и смех тут же стихают. Мужчины смотрят на нее настороженно.

— Добрый вечер! А я хотела найти Алана…

— От там. Дрова колет, — машет в сторону рукой Вилберн, глаза при этом его продолжают блестеть подозрительностью.

— Постарайся его не выбешивать, — прямолинейно добавляет Роберт, глядя Рослин прямо в глаза.

Она кивает и отходит в сторону, откуда слышен треск и удары топора.

— Привет! Я хотела поговорить, по поводу своей семьи.

Алан ее игнорирует, продолжая молча колоть дрова.

— А вы сегодня были днем на площади во время королевского заявления? Мне казалось, что в толпе мелькнули цветные костюмы, но я точно не знаю…

Трубадур не реагирует, даже не поворачивается на голос.

— Алан, ты так и будешь молчать?

— Или что? Начнешь мне приказывать? Отправишь в тюрьму? — Взрывается он.

— Ну что за ересь!

— А выдавать себя за другого человека и врать другу — это не ересь?

— Значит, ты меня сегодня видел все же? — Нервно дергает свой плащ принцесса.

— Вас все видели, Ваше Высочество, — фыркает Алан, отворачиваясь обратно к дровам.

— Давай отойдем и поговорим с глазу на глаз, пожалуйста! Просто выслушай…

— Ладно, — с явным раздражением, но уже без злобы соглашается трубадур.

Через редкие пролесок они прошли к берегу небольшой реки и сели на ствол поваленного дерева. Древесная кора была теплой и шершавой, в воде отражался догорающий закат, в кустах робко начинал запевать соловей.

— Алан, меня отпускали одну гулять в город только при условии, что я не буду раскрывать свое настоящее происхождение. А про то, что я из знати, тебе было известно.

— И ты собиралась вечно скрывать, что ты — принцесса Рослин? Думала, что это никогда не вскроется? Или планировала быстро завершить нашу дружбу после помолвки и свадьбы, чтобы избавиться от неудобного общения?

— Нет! Я вообще не знала ничего про планы отца.

— Ну, конечно. Поздравляю с помолвкой. — Бесцветным сухим голосом отвечает трубадур.

— Ты мне больше не веришь?

— А почему должен? Или тебя нельзя обвинить во лжи?

— Прости! Я не хотела тебя обидеть, правда! Таковы правила безопасности…

— Опять старая песня. Правила, запреты, рамки. А я-то думал…

— Что?

— Что мы не совсем чужие люди, и что дружба для тебя когда-нибудь станет нужнее правил. Уже не важно, забудь.

— Да что вообще изменилось? — Раздраженно раскачивается Рослин. — Какая разница, королевская я фрейлина, или принцесса? Тебе что, это мешает общаться?

— С фрейлиной было бы проще.

— Что именно проще.

Алан задумчиво смотрит на воду, долго молчит. А потом спрыгивает с него, начинает расхаживать кругами у ствола.

— Мы сворачиваем лагерь и собираемся утром уезжать в другой город. Во время гуляний за счет короны пришлют много придворных музыкантов, для наших небольших концертов места не останется. Все эти недели, что мы дружим, я имел наглость питать надежду, что ты захочешь бросить свою жизнь, на которую постоянно жалуешься. И уедешь с нами. Понятно, что никто из аристократов не бросает своих теплых комнат и набитых сундуков… Но ты от них вроде отличалась. Мало ли…