Льются слова, утекая в песок...(СИ)

- Я не вижу при луне. Но ты не блондинка, - его руки сильнее сжали её запястья. - И у тебя никогда не было синих глаз. Ты не она. Это убийство. Это не возмездие. Убийство. Ты не представляешь, что такое кровь убитого. Она такая холодная. Такая липкая. Такая…

Он закрыл глаза. Будто бы пытался восстановить что-то в памяти, воскресить какую-то тонкую связующую нить.

Ничего не получалось. Она терялась, путалась, скрывалась в непонятном лабиринте образов. Его руки были такими тёплыми, такими нежными, такими сильными…

Она так хотела умереть скорее.

- Просто сверни мне шею.

Но он даже не попытался её ударить. Не попытался заставить замолчать. Только прислушался к громким шагам снаружи.

Ночное дежурство.

***

- Сегодня ночью город сотрясло внезапное убийство. Работница детского дома скончалась от множественных ножевых ранений. Напомним, что последний раз таинственный маньяк, убивающий синеглазых блондинок, связанных по работе с социальной сферой, заявлял о себе около года назад, когда в больнице было найдено задушенную Елизавету Зализину, двадцатитрёхлетнюю медсестру.

Он осторожно помог ей подняться. Девушка не могла сделать и трёх шагов без посторонней помощи, исхудавшие ноги не хотели слушаться, но - она ходила.

- Подозреваемых всё ещё нет. Напомним, считалось, что в сумасшедшем доме соседнего городка содержался человек, по диагнозу совпадающий с этим маньяком. Именно там и работала Елизавета.

- Осторожнее, - он игнорировал выпуск новостей, поддерживая её за руку. - Ты можешь. Просто дойди до дивана.

Она несмело улыбнулась. Шаги казались слабыми и неуверенными; у неё были сильные руки, но вот ноги - это уже слишком. Она так и не научилась нормально ходить, пусть они много над этим работали. Требовался ещё как минимум год старательных попыток реабилитации, и, может быть, тогда наконец-то станет многим лучше.

- К тому же, случилось ещё одно таинственное убийство. Сегодня ночью был обнаружен молодой человек - сероглазый, темноволосый, со сломанным в нескольких местах носом. Как и три месяца назад, у места преступления были найдены осколки окровавленного стекла. К сожалению, отыскать виновного так и не удалось. Предполагается, что это тот самый маньяк, что стал виной смертей стольких девушек. Представители полиции…

Она добралась-таки до дивана и, схватив пульт, поспешно выключила телевизор. Сейчас они начнут показывать фото.

Словно она сама этого не видела.

Три месяца. Одна ночь. Десятеро. Двое.

Цифры.

- Я же говорил, - на его губах заиграла улыбка, странно сочетающаяся с полубезумным взглядом. - Я же говорил, что когда-то ты всё-таки сможешь ему отомстить.

Она улыбнулась. Её зелёные глаза вспыхивали таким же безумием, как и у него - даже ярче, казалось, готовы были загореться, будто у ведьмы.

Она только слабо кивнула.

Да.

Она-то ходит.

Он - вряд ли сможет когда-то это сделать.

Он протянул руку и коснулся шрама на её губе - год уже прошёл, а тот так и не пропал.

Убей меня.

Убей меня.

Только быстро.

Убей меня?

Феофил склонился над нею - недвижимой, холодной, отсутствующей в этом мире. Да, сейчас ему бы вернуть к жизни некромага, получить больше его сил, вот только всё это - неважно.

Теперь уголок её губ будто бы пересекал вертикальный тонкий шрам. Почти незаметный - но откуда бы взяться этой вечной царапине?

Феофил зажмурился и коснулся руки некромага. Где они? Сколько историй уже сменили? Сколько сил ещё понадобится Феофилу, чтобы дождаться конца их скитанй? Он не знал. Знал только, что и сил в нём осталось слишком мало.

Он потянулся к ауре некромага, потянул на себя очередную дозу волшебства, но это обычно мало помогало. Разве что руки у Тани становились холоднее, словно отвратиельная история уводила её куда-то в непонятые, дальние края.

Труп той блондинистой истерички - Лиза ведь, да? - Феофил убрал ещё несколько часов назад. Но теперь их путь вёл в какую-то другую, более страшную историю. Когда наступит та, где они наконец-то смогут вырваться? Когда будет портал?

Он чувствовал, как какая-то огромная, странная безысходность надвигалась на неё. Дышать трудно, двигаться трудно - жить тоже трудно. Он не мог так долго сражаться за то, чего нет. Не мог вытягивать их из историй раз за разом, когда некромаг увлекал его внучку в этот круговорот.

Он уже отравил её жаждой бесконечного путешествия. Отравил этим постоянным желанием познать новый, непонятный мир, в котором она до той поры не бывала. Побывать в шкуре героя и злодея, зависимо от того, какие строки и каким тоном он возжелает прочесть.

Дары Чтецов уходят в их истинных историях. Освобождают их. Феофил знал, что это его смерть. Но знал, что это единственный шанс спасти Таню.

Он был готов рискнуть.

- Безликий, - призвал он совсем-совсем тихо. - Безликий, ты тут, я знаю. Ты в его клейме, ты в нём самом. Явись ко мне.

Его не было ещё мгновение назад - а сейчас отвратительное существо, без лица, без души, без существа в себе стояло пред глазами Феофила Гроттера и усмехалось - криво, дико, болезненно.