Ливень

Лоран. Но ты не подумай! Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, то была воля Его, Он сохранил меня! Меня выкупил один из служителей церкви, хороший старик, воспитал меня, одел, обучил ремеслу. Я не жалуюсь. Мы с ним целую рощу высадили — неплохое воспоминание. А людей, которые меня, так скажем, на свет выпустили — я забыл и простил.

Анна. Я бы так не смогла. Ты хороший, Лоран.

Лоран. Нет, я — плохой. Я сам много грешил, я во многом был неправ. Мне даже Феликс на это указывал. Значит точно, я — плохой.

Анна. Не будь категоричным.

Лоран. У меня по-другому быть не может. Тем более, хороший только один!

Лоран смотрит наверх.

Анна. Потолок?

Лоран. Очень смешно. Ты ведь поняла, о ком я.

Анна. А ты никогда от своих взглядов не думал отречься?

Лоран. Зачем это?

Анна. Отмести все правила… Быть себе предоставленным! Так ведь удобнее.

Лоран. Из уст вора звучит справедливо. Но в моей жизни — не в удобстве дело. С правилами проще.

Анна. За эти правила убивают те, кто исповедуют любовь, дружбу и понимание.

Лоран. Те, кто убивают, не могут ничего исповедовать.

Анна. А если я тебя ударю, ты щёку подставишь?

Лоран. Подставлю.

Анна. А если ударю ещё раз?

Лоран. Подставлю другую.

Анна. А третий, четвёртый, пятый раз? Почему-то я не верю. У всякого заканчивается терпение.

Лоран. Хочешь, проверь?

Анна. Что я, ненормальная, бить кого-то просто так?

Лоран. А что тебя сдерживает? Давай опыт проведём! Я разрешаю. Ударь меня.

Анна. Дурак что ли?

Лоран. Вот сейчас не делай из себя святую. Говорю бей! Я уверен. Давай же.

Анна отвешивает Лорану пощёчину.

Анна. Больно?

Лицо его совершенно не меняется.

Анна. Лоран?

Он молчит. Анна хмурится и снова бьёт его, по другой щеке.

Анна. Почему ты замолк? Да что с тобой?!

Анна снова его ударяет.

Анна. Всё, теперь я вообще не понимаю, чего ты хочешь.

Лоран. Слушай теперь, сейчас поймёшь.

Лоран улыбается ей, подходит вплотную, говорит глубоким, томным голосом.

Лоран. Ты прекрасная, милая девушка.

Анна краснеет и отходит от него, отворачивается.

Анна. Ну точно! Дурак! Идиот!

Лоран. Смотри: я сразил тебя одной любовью!

Анна. Обаяние ничего не решает.

Лоран. Так я ещё и обаятельный?

Анна. Не издевайся!

Лоран. Я ничего не говорил, заметь!

Анна. Ты странный, Лоран.

Лоран. Да?

Анна. Да. Есть в тебе что-то слишком инородное, что я не могу принять, хотя, конечно, нравишься ты мне на капельку больше, чем этот Феликс.

Лоран. Ты строго его судишь.

Анна. А ты — нет?

Лоран. Я его знаю чуточку побольше. Раньше я на него злился, да и сейчас, может, злюсь, только теперь я лучше понимаю, что он, в сущности, очень несчастен.

Явление 5.

Выходит Феликс. Он стоит в тени, слушает. Анна и Лоран его не видят.

Анна. Почему?

Лоран. Он — сирота, с недавних пор, на его плечи взваливали слишком много ответственности… Конечно, это вряд ли оправдывает его отношение ко всему, а всё же… Жаль его.

Анна. Всё же, по моему, уж слишком сильно он…

Анна не договаривает, выходит Феликс.

Феликс. Чванливый?

Анна. (не заметив его) Ну, не такое вычурное слово-а-а! (повернувшись, испугано) Феликс!

Феликс. Слово действительно хорошее, много раз его слышал, и всегда от подобных тебе.

Анна. Это от каких?

Феликс. Обиженных на жизнь оборванцев.

Лоран. Не разговаривай с ней так.

Феликс. Вы оба делаете вид, что очень сильно правильной стороны придерживаетесь, но оба напрочь забываете, кто вы есть. Одна — вор, нарушитель закона и бунтовщик, второй, хоть ныне бога обрёл, тоже в прошлом далеко не святой! На словах-то вы все благородные господа, но на самом деле вы ничем не лучше типичного жителя вашего вшивого городка, в котором живут такие же вшивые людишки.

Анна. Да как ты смеешь!?

Феликс. Тебя взять к примеру! Ты меня видишь последней тварью, но у тебя нет причин на меня сердиться. Так себя ведут либо малые дети, либо откровенные идиоты и ничтожества!

Лоран. Положим, версия может быть и другая. Как я сначала и говорил, ты лишилась своей святости, данной тебе Им (поднимает палец к небу) прямо в тот день, когда потеряла свой глаз!

Анна. Ох, и зачем я сказала об этом?! Теперь станешь пользоваться при любом случае!

Феликс. Так о чём я и говорю — все вы не святые!

Анна. Почему «вы»!? Говори уж как есть, раз начал распинаться. Мы все таковы!

Костёр в камине снова тухнет, гремит гром.

Анна. А-а! Да чтоб его!

Лоран. Этот дом проклят!

Феликс. Или мы, раз всех нас сюда занесло.

С крыши падает черепица.

Лоран. Чёрт… Отойдите к стенам, чтоб на голову ничего не упало.

Лоран, Феликс и Анна отходят.

Феликс. Терзают меня смутные подозрения… что мы вообще не выйдем отсюда.

Лоран. Не наговаривай.

Они недолго молчат. Гремит гром.

Лоран. Вы знаете, господа, мне всегда был неприятен ливень…и гром.

Анна. В нём правда мало приятного.

Феликс. Лоран? Если этот ливень — знак, может хоть сейчас извинишься? Разговор-то наш помнишь?