Лиза из Ламбета. Карусель

— Ты думала, я злюсь, потому что мы не выехали на прошлой неделе. Я пытался, но в глубине души был рад передышке. Я боялся. Я пытался собрать в кулак остатки смелости, но не могу. — Он не смотрел на нее, не отрывая взгляда от моря. — Я не могу пойти на такой риск, Белла. Боюсь испытывать фантазии реальностью. Я хочу сохранить свои иллюзии. Италия показала мне: ничто не может быть так прекрасно и очаровательно, как воображаемый образ, идеал. Каждый раз, когда что-то не вполне соответствовало моим ожиданиям, я говорил себе, что Греция восполнит все. Но теперь я знаю: Греция доставит мне такое же разочарование, и я этого не вынесу. Позволь мне умереть, сохранив в душе тот образ давно любимой мной страны. Что она для меня, когда фавны больше не резвятся на полях, а дриады не прячутся в звенящих ручьях? Я ведь хотел посмотреть не на реальную Грецию, а на землю моей мечты…

— Но, дорогой мой, нам и не обязательно ехать. Ты же знаешь, я предпочла бы этого не делать! — воскликнула Белла.

Герберт наконец посмотрел на нее внимательным и долгим взглядом. Казалось, будто он хотел заговорить, но по какой-то причине колебался. Потом он все же сделал попытку.

— Я хочу отправиться домой, Белла, — прошептал он. — Я чувствую, что не могу здесь дышать. Это голубое небо подавляет меня, и я тоскую по серым облакам Англии. Я и не знал, что так люблю свою страну, пока не покинул ее… Думаешь, я ужасный зануда?

— Нет, дорогой, — ответила она срывающимся голосом.

— Шумный юг утомляет мой слух, да и цвета здесь слишком яркие, воздух слишком прозрачный и слишком сияющий, вечное солнце слепит меня. О, верните мне мою страну! Я не могу здесь умереть. Хочу, чтобы меня похоронили среди родных мне людей. Я и слова тебе об этом не говорил, Белла, но в последнее время лежал ночью без сна, думая о плодородной земле Кента. Я хочу сжать в руках прохладный и рыхлый ком и ощутить холод и силу этой земли. Когда я смотрю на небесную пламенеющую лазурь, то думаю о милом небе Кента, таком сером, таком нежном, таком низком. И я скучаю по круглым облакам, которые готовы пролиться дождем.

Его волнение стало невыносимым, и он закрыл глаза руками, чтобы ничто не отвлекало его.

— Я изголодался по весенним цветам. Знаешь, мы и капли дождя не видели за целый месяц. В Линеме и Ферне дубы и вязы уже покрылись густой листвой, а я так люблю их молодую свежую зелень. Здесь нет ничего, подобного зеленым полям Кента. О, я чувствую, как соленый ветер Северного моря обдувает мне щеки, и я улавливаю все весенние запахи деревни! Мне необходимо еще раз увидеть живую изгородь и насладиться пением птиц. Я тоскую по собору с его старыми серыми камнями и темным тенистым улицам Теркенбери. Хочу слышать вокруг себя английскую речь. Хочу видеть английские лица. Белла, Белла, ради Бога, увези меня домой, иначе я умру!

В его страстном порыве чувствовалась смертельная тоска, и Белла встревожилась как никогда. Она подумала, что Герберта посетило загадочное предчувствие скорого конца, и ценой невероятных усилий заставила себя произнести слова утешения и ободрения. Они решили отправиться в путь немедленно. Герберт, снедаемый беспокойством, желал поехать сразу в Лондон, но Белла, настроенная избегать ненужного риска, настояла на том, чтобы осуществить задуманное в несколько легких этапов. Всю зиму она каждую неделю отправляла послания декану, сообщая об их путешествии и описывая места, которые они посетили. Декан, увы, не ответил ни разу, и ей приходилось полагаться на друзей из Теркенбери, чтобы узнать о нем хоть что-нибудь. Она вновь написала ему:

Дражайший отец!

Мой супруг умирает, и я везу его домой по его просьбе. Не знаю, долго ли он еще проживет, но больше всего боюсь, что это, возможно, вопрос нескольких месяцев. Я умоляю тебя забыть о гневе. Позволь нам приехать к тебе. Мне больше некуда привезти Герберта, и мне ненавистна мысль, что ему придется умереть в чужом доме. Я заклинаю тебя написать мне в Париж.

Твоя любящая дочь

Белла.