Лиза из Ламбета. Карусель

Не думайте обо мне слишком плохо из-за того, что я говорю все это. Такие мысли посетили меня здесь, а ведь именно Вы отправили меня в Севилью. Должно быть, Вы знали, как это повлияет на мой рассудок, измученный и больной. Это земля свободы, и я наконец осознал собственную молодость. Как я могу забыть прелесть прогулок по улице Сьерпес? Теперь, когда освободился от гнетущих угрызений совести, я больше не опасаюсь, что опустившийся занавес вернет меня к невыносимой реальности. Песни, танцы, счастливая праздность апельсиновых садов вдоль реки Гвадалквивир, веселое бурление ночной Севильи… Я не смог долго этому сопротивляться и в конце концов забыл обо всем, но это время быстро прошло, а мир создан для жизни.

К тому времени как Вы получите это письмо, я уже буду на пути домой.

Искренне Ваш,

Бэзил Кент.

Мисс Ли прочла письмо с улыбкой и вздохнула.

— Полагаю, в таком возрасте можно позволить себе обойтись без блестящего чувства юмора, — пробормотала она.

Но она все же отправила Бэзилу телеграмму с просьбой посетить ее, и через три дня молодой человек приехал. Он сильно загорел после солнечной зимы и выглядел здоровым и сияющим, как никогда. Мисс Ли пригласила Фрэнка на ужин, и они вдвоем с холодным безразличием врачей-анатомов пытались выяснить, какие перемены за прошедшее время претерпела впечатлительная натура Бэзила. Он же находился в прекрасном расположении духа и радовался воссоединению с друзьями. Но сдержанная трезвость, скрывавшаяся за его живостью, позволила сделать им предположение о спокойствии его души. То, что ему пришлось пережить, помогло приобрести необходимый жизненный опыт, он стал менее эмоциональным и возмужал.

Мисс Ли поделилась своим мнением с Фрэнком, когда они встретились наедине в следующий раз.

— В груди каждого англичанина томится церковный староста — старый прилипала, от которого почти невозможно избавиться. Иногда думаешь, что он уснул или умер, но он обладает чудесной жизнеспособностью, и рано или поздно обнаруживаешь, что он захватил власть над твоей душой.

— Не знаю, что вы подразумеваете под словом «душа», — перебил Фрэнк. — Но если вы сами знаете что, пожалуйста, продолжайте.

— В Бэзиле просыпается церковный староста, и я чувствую, что он сделает весьма успешную карьеру. Но я предупрежу его, чтобы он не позволил этому церковному функционеру одержать над ним верх.

Мисс Ли ждала, пока Бэзил поговорит с миссис Мюррей, но через два дня ее терпение истощилось, и она перешла в решительное наступление.

При упоминании Хильды его щеки зарделись.

— У меня не хватает духа отправиться к ней. После того, что случилось, я никогда больше не смогу ее видеть. Я стараюсь забыть ее.

— И у вас получается? — сухо поинтересовалась мисс Ли.

— Нет-нет, у меня никогда не получится. Я еще более отчаянно люблю ее, чем когда бы то ни было. Но я не могу жениться на ней теперь. Воспоминание о бедной Дженни всегда будет стоять между нами, ведь это мы, Хильда и я, довели ее до смерти.

— Не будьте манерным идиотом, — резко бросила мисс Ли. — Вы говорите как герой дешевого бульварного романа. Хильда очень вам симпатизирует, и она обладает женским здравомыслием — единственным, что уравновешивает романтическую глупость мужчин в этом мире. И какая же, вы думаете, польза в том, чтобы страдать, изображая яркую личность? А я подумала было, что вы излечились от героизма… В письме вы сообщили мне, что мир создан для жизни, — эта идея скорее отличается истинностью, чем новизной. Неужели вы считаете, есть хоть какой-то смысл в нелепом позерстве ради впечатления невнимательной публики?

— Откуда вы знаете, что Хильда до сих пор испытывает ко мне какие-то теплые чувства? Быть может, она ненавидит меня за то, что я принес ей унижение и стыд.

— На вашем месте я отправилась бы к ней и спросила, — засмеялась мисс Ли. — Идите с легким сердцем, ибо она любила вас за вашу физическую привлекательность больше, чем за ваш характер. А это, могу вам сказать, несмотря на все утверждения моралистов, гораздо надежнее, поскольку в характере человека легко ошибиться, а его красота очевидна. А вы сейчас привлекательнее, чем когда бы то ни было.