Ло. Лётная школа

Двухсотлетняя булыжная мостовая перед дубовыми дверями хранилища книжных знаний и убитых амбиций. Историческая кладка. На каблуках здесь ходить запрещено. Иван громко рассказывал про случай из своей жизни, махал лапами и без конца толкал Веронику плечом. Не знала, что он общался с хомо верус до меня. Барон слушал приятеля, не перебивая. Светящаяся ярко, как лампа накаливания, барышня висела на его левом локте. Близнецы подначивали старлея ехидными репликами. Заметив меня в дверях, компания неторопливо двинула вперед.

Выскользнув из здания библиотеки, я повернула налево. Изя ждал меня под кленом, жуя своеобычно и независимо уголок воротника рубашки. Сегодня он, по затейливому капризу судьбы, облачился в красную. Смахивал на цыгана, потерявшего лошадь.

— Лео, — Эспо удержал меня за локоть подле себя, — мы идем прямо на взлетную площадку.

— Я не хочу, — я не хотела никуда с ними идти. Один только счастливый вид Вероники вызывал во мне тошноту.

— Не капризничай, — улыбнулся комэск, не отпуская. — он нарочно тебя злит.

— Кто? — я дерзко высвободилась. Сунула руки в карманы по локти. Посмотрела Эспо в глаза независимо.

— Никто, — он продолжил свои улыбочки. Взял меня снова за локоть железными пальцами, повернулся к Кацману, спел: — увидимся в понедельник, девочка в красном. Не плачь, не грусти обо мне.

Изя глянул расстроено, явно рассчитывал продолжить субботнее общение. Я развела руками и виновато улыбнулась.

— Шевели поршнями, Ло, пора, — командир с заметным усилием направил нас в нужную сторону. Повторил: — никто не отказывает баронам.

Он засмеялся хрипло и подмигнул черным блестящим глазом. Сунул мою здоровую руку себе под локоть и продекламировал:

— Вперед, мой товарищ, напьемся до края из ревности чашки, холодной и злой!

Я спрятала невольную улыбку. Стихи? Чьи?

Всегда комэск пограничников казался мне слегка формальным. Отстраненным. То ли ленивым, то ли себе на уме.

Однако, пьяный треп за бутылкой мы не пожелали забыть оба. Тот, что случился с нами в половине пятого утра.

— Вези его в лазарет, Эспо, я дождусь Юнкера, — Кей-Мерер приказывал, как жил. — Иван! Прекрати размахивать своим АК. Закончилось все уже.

— Эх, жалко, быстро! — старлей опустил дуло оружия в землю, — я разойтись толком не успел.

— Быстро? — возмутился Эспозито, помогая мне подняться на ноги. Кровь уже пропитала перевязку насквозь и капала. Вид мой комэск имел весьма бледный. — Ты орал двадцать минут без продыху, громче своей шарманки. Выпустил два боекомплекта, нас с Лео чуть не угробил! И все мало ему.

— Да ладно тебе вспоминать, брат, дело прошлое. Ведь не угробил же, — Ваня закинул автомат за спину, подошел. — Как ты, Ленька? Давай я тебя на руках отнесу. Лучше бы ты в несознанку ушел, бедолага. Как терпишь?!

Все трое внимательно заглядывали мне в лицо. Подстреленная рука отнималась по самую шею, болела зверски, особенно лучевая кость, которая не пострадала вовсе. Но сознание прочно приклеилось ко мне, не уходило. Да и когда это я от боли в обморок падала? Не припомню такого случая. Побратим посадил меня на локоть, как ребенка. Раненная рука зацепилась за ремень.

— А-а-а! — заорала я вполне искренне.

— Да что ж ты делаешь, медведь! — сунулся было ко мне Макс. Ближе сделался. Лицо серое в сереющем воздухе, губы сжаты. Светлые глаза потемнели. Что?

— Орешь, сука! Еще не так будешь орать, когда я тебя во все дыры прополощу, звереныш!

Кей-Мерер резко обернулся. Очнулся убийца Маркуша. Щерился разбитым ртом, едва шевелил пальцами. Окровавленные его руки в измочаленных выстрелами рукавах валялись мертво по обе стороны от тела. Центуриона не стали заковывать в наручники. Нет смысла. Никто его родного языка здесь не понимал, кроме меня и пленных, но те признаков жизни не подавали. Валялись грязной вонючей кучей по центру площадки. Шесть человек. Никто не увернулся от Вани.

— Я нарежу тебя живого на ремни, поганая тварь, клянусь, — не унимался мой личный поклонник.

— Заткнись, — прохрипел его брат. Лежал рядом мордой в землю. По спине его разливались черные пятна. Душный запах крови царил над всем. — Эти имперские его очень скоро запрут с нами в одну камеру. Еще не известно, кто кого из вас станет полоскать.

Он захрюкал хрипло, смеялся, что ли? Потом коротко взвыл и отключился.

— Давай, Кей, я побырику сделаю им контрольные дырки в черепа, — сказал Иван. Держал меня обеими руками.

— Сразу надо было делать, Иван, теперь поздно. Я запрещаю расстреливать пленных, — резко оборвал его барон. Глядел прозрачными глазами. — Ты еще здесь. комэск? Марш в лазарет! Зачем ты его на руки взял? Он курсант, будущий офицер, ногами идти должен!

— Это для тебя, тварь неблагодарная, мой Леня всего лишь курсант, — бормотал себе под нос Иван, унося меня быстрыми шагами с поля боя, — а мне братик названный. Ленька, ты как? Не молчи!

— Петь я, что ли, должен? — спросила я негромко. Держала левую кисть на весу. Плакала.

Боль, страшно медленно, толкаясь бешено кровью по нервам, жгла и уходила. Я знаю этот фокус за собой.