Логика неудачи. Книга о стратегическом мышлении в сложных ситуациях

В науке часто добиваются успеха аутсайдеры, по крайней мере на определенных этапах научного процесса. Биокибернетик Людвиг фон Берталанфи^[79] писал: «Чрезмерные упрощения, которые последовательно корректируются в ходе последующего развития процесса, являются самым мощным, а может, и единственным средством понятийного овладения природой». Конечно, профессионалы видят вещи иначе – на то они и профессионалы; и именно по этой причине они при определенных обстоятельствах упускают из виду другие возможности восприятия.

Отказ от обусловливания не ограничивается лишь отдельными действиями или элементами планирования. В нашем будничном поведении царит автоматизм; нам больше не нужно составлять планы, потому что они у нас уже есть. Последовательность действий для большей части наших повседневных занятий уже установлена, и этот автоматизм стал почти рефлекторным. Мы одеваемся и раздеваемся, бреемся, мажем маслом хлеб на завтрак, варим кофе и яйца, заводим машину и едем на ней по хорошо знакомому маршруту на работу – и все это без единой мысли о последовательности своих действий. Подобный автоматизм необходим, он освобождает нас от необходимости обдумывать каждую мелочь. Если бы большая часть наших действий не была в значительной степени запрограммированной, мы бы мало чего добились в течение дня.

Но за это освобождение нам, конечно, приходится платить: пожалуй, действуй мы как раньше, все шло бы гораздо проще, легче, более гладко и без последствий, чем если бы мы хоть немного задумывались о последовательности своих действий.

Один из хорошо известных психологических экспериментов показывает слепоту, которую человек может приобрести с предлагаемой автоматизмом помощью и с разгрузкой задействованной емкости мышления. Супруги-психологи из США Абрахам и Эдит Лачинс давали своим испытуемым задание отмерить определенное количество воды при помощи трех кувшинов; при этом кувшины можно было наполнять, переливать из них воду или полностью их опорожнять. При помощи 5-литрового и 2-литрового кувшинов можно отмерить 3 литра воды: для этого нужно сначала наполнить водой 5-литровый кувшин и перелить из него воду в 2-литровый. То, что останется в 5-литровом кувшине, составит как раз 3 литра.

Чета Лачинс давала испытуемым несколько подобных заданий, особенность которых состояла в том, что их можно было решить при помощи одной и той же последовательности действий. Например, если имеется кувшин А объемом 9 литров, кувшин В объемом 42 литра и кувшин С объемом 6 литров, то задача отмерить 21 литр воды выполняется следующим образом: нужно наполнить кувшин В, затем дважды наполнить из него кувшин С, а потом кувшин А. Тогда в кувшине В останется ровно 21 литр воды. Эта последовательность действий («В-2(ВС) – ВА») применялась в пяти непрерывно следующих друг за другом заданиях.

В шестом задании условия была такими: имеется кувшин А емкостью 23 литра, В – емкостью 49 литров и С – емкостью 3 литра. Нужно отмерить 20 литров воды.

Это можно сделать при помощи последовательности «В-2(ВС) – ВА», но гораздо проще отмерить нужное количество по алгоритму «А – АС». Однако большинство испытуемых об этом не догадались (кстати, это пример того, что опыт необязательно всегда делает нас умнее – он может и оглуплять).

Методизм играет значительную роль не только в задачах по определению объема воды, но и в других случаях, когда однажды усвоенная последовательность действий применяется рефлекторно. Именно в тот момент, когда в собственном поведении или в поведении других людей выясняется, что определенный вид действий оказался очень успешным, люди склонны отказываться от обусловливания этой формы поведения и применять ее снова и снова. Клаузевиц, у которого мы позаимствовали термин «методизм», пишет об этом:

«Пока не существует сносной теории, т. е. разумного рассуждения о ведении войны, методизм должен сверх всякой меры распространяться и на высшие формы деятельности, поскольку люди, выполняющие функциональные обязанности, отчасти не в состоянии совершенствоваться через обучение и более возвышенные условия жизни; они не умеют найти себя в полных противоречий рассуждениях теоретиков и критиков, их здоровый человеческий рассудок их отвергает, и потому они не имеют других способов познания, кроме как через опыт. По этой причине в ситуациях, которые можно и нужно рассматривать свободно и индивидуально, такие люди охотнее используют те средства, которые дает им опыт, т. е. копируют поведение, свойственное вышестоящим военачальникам, – а в этом и состоит методизм сам по себе. Если мы встречаем генералов Фридриха Великого с одним и тем же так называемым косым боевым порядком, если французские революционные генералы всегда используют захват на длинных линиях фронта, а младшие военачальники Бонапарта всегда обрушивают на противника концентрированный кровопролитный удар, то в повторении этих действий мы явно узнаем уже принятые методы и таким образом видим, что методизм может распространяться в самых высоких сферах».