Логика неудачи. Книга о стратегическом мышлении в сложных ситуациях

Райтер считает, что расхождение между представлениями о ценностях у испытуемых и их фактическими действиями привело к тому, что они предпочитали больше не видеть конкретных последствий своих действий и что уменьшение контроля связано именно с этим.

Конечно, попытка по возможности уклониться от взгляда на расхождение между системой ценностей и собственным поведением и попытка сохранить иллюзию собственной компетентности могут идти рука об руку. Основываясь лишь на имеющихся данных, невозможно определить, какая из этих тенденций в какой мере повлияла на результаты.

Усиление баллистических тенденций в поведении испытуемых было не единственным эффектом кризиса десятого года. На среднем графике на рисунке 56 показан еще один эффект, который в этой связи является весьма интересным: степень вариабельности дозирования принимаемых мер. Под «дозированием» следует понимать силу, с которой применяется определенная мера. К примеру, когда на одном гектаре земли применяется 30 центнеров удобрений, то дозирование данной меры выше, чем при применении 20 центнеров. Когда человек дает поручение вырыть 30 колодцев, то дозирование этой меры выше, чем при рытье только 10.

Райтер измерял вариабельность дозирования. Если она низка, это означает, что все испытуемые применяли меры примерно в равной степени. Если же вариабельность дозирования высока, то это значит, что относительно много испытуемых дозировали свои меры крайне высоко или крайне низко. Райтер измерял вариабельность как отношение стандартного отклонения применяемых мер к среднему дозированию. Полученный таким образом коэффициент вариабельности мы видим в центре рисунка 56 в ходе четырех 5-летних циклов эксперимента. Мы видим, что до кризиса принимаемые испытуемыми меры показывают умеренную вариабельность. После кризиса она меняется, резко и в статистически значимых масштабах. После кризиса испытуемые прибегали либо к слишком сильным средствам, либо к слабо дозированным, «безропотным» мерам. И этот эффект тоже поддерживает наш тезис об «иллюзии компетентности». Тот, кто может так массированно применять решительные меры, доказывает этим свою компетентность, свою способность держать ситуацию под контролем – по крайней мере, он подтверждает это для самого себя. С другой стороны, когда человек нуждается в том, чтобы четко продемонстрировать себе или другим свои компетентные действия, до покорности тоже недалеко.

Третье последствие кризиса в эксперименте Райтера тоже небезынтересно. Возможно, оно даже интереснее, чем приведенные выше результаты. Соответствующий эффект отображен на правом графике рисунка 56.

После эксперимента Райтер вновь предложил своим испытуемым отдельные меры в «обезличенной» форме. Он попросил их распределить эти меры по категориям в соответствии с тем, насколько они отклонялись от их собственных моральных и этических стандартов. На правом графике показан результат этого распределения. Мы видим, что среднее количество отклонений от моральных стандартов было относительно низким во время первых двух этапов. После ввода в эксперимент «кризиса» эти отклонения стали довольно большими. В среднем они выразились в значении 6–7 единиц. Таким образом, последствием кризиса и связанной с ним утраты компетентности было не только то, что испытуемые перешли после него к весьма «баллистическому» поведению и повысили дозирование принимаемых мер. Вдобавок к этому выяснилось, что испытуемые начали действовать по принципу «цель оправдывает средства» и при организации своих действий обращали меньше внимания на высшие моральные стандарты. То есть мы наблюдаем здесь процесс развития цинизма и отказа от моральных принципов. Конечно, всем нам подобное знакомо. Однако то, что в совершенно неопасной игровой ситуации подобный процесс проявился как статистически значимый эффект и как общая тенденция, как минимум заставляет задуматься.

Баллистическое поведение – не единственная форма, при помощи которой люди могут избавить себя от столкновения с негативными последствиями собственного поведения. Если иначе никак не выходит и если человеку действительно приходится принимать к сведению последствия собственных действий, то эти последствия по-прежнему, как красиво выражаются психологи, приписываются посторонним силам: «Я желал лишь самого лучшего, но обстоятельства помешали осуществлению того, чего я хотел!» И конечно же, «обстоятельства» найдутся всегда; особенно охотно люди находят «злые силы», которые коварно и вероломно противодействуют их хорошим поступкам и срывают их. Человек всегда находит евреев, иезуитов, масонов, коммунистов, капиталистов, ЦРУ или КГБ или – как в наших экспериментах – злого руководителя, который коварно запрограммировал систему таким образом, что при работе с ней не может получиться никаких разумных результатов.