Читаем Логике научного исследования полностью

1 (Добавлено в верстке.) Вполне допустимо, что для вычисления степени подкрепления можно построить формальную

систему, обладающую некоторым формальным сходством с исчислением вероятностей (в частности, с теоремой Байеса), но

не имеющую ничего общего с частотной теорией. Указанием на эту возможность я обязан Я. Хозиассон. Однако я полно-

стью удовлетворен тем, что пытаться решать проблему индукциис помощью таких методов совершенно невозможно. * См.

41

также примечание 3 в разделе * 57 моего Postscript.

*С 1938 года я защищал мысль о том, что, для того чтобы оправдать употребление слова «вероятность», как это сказано

и в тексте настоящей книги, мы должны показать, что выполнены аксиомы формального исчисления вероятностей (см.

Приложения *И — *V и особенно раздел 28 моего Postscript). Это означает, конечно, что должна выполняться в том числе

и теорема Байеса. О формальных аналогиях между теоремой Байеса о вероятностии некоторыми теоремами о степени

подкреплениясм. Приложение *ГХ, пункт 9 (vii) «Первого замечания о степени подтверждения» (с. 362) и пункты (12) и

(13) раздела * 32 моего Postscript.

Вероятностное высказывание «p(S, e)= г», или в словесной форме: «Теория Шрёдингера при данном свидетельстве е

имеет вероятность г», то есть высказывание об относительной или условной логической вероятности, несомненно, может

быть тавтологичным (если значения еи гподобраны так, чтобы соответствовать друг другу: когда есодержит только отчеты

о наблюдениях, гбудет равно 0 в достаточно большом универсуме). Однако «оценка» в нашем смысле должна иметь дру-

гую форму (см. раздел 84, особенно текст перед примечанием *2), например такую: ру (S)= г (где kфиксирует сегодняш-

нюю дату), или в словесной форме: «Теория Шрёдингера сегодня(то есть в свете доступных в настоящее время свидетель-

ств) имеет вероятность г». Для того чтобы получить эту оценку рк (S)= г из (1) тавтологичного высказывания об относи-

тельной вероятности p(S,e) = ги (2) высказывания «еесть совокупность доступных в настоящее время свидетельств», нужно

применить некоторый принцип вывода(названный мною «правилом освобождения» в Postscript, разделы * 43 и * 51). Этот

принцип вывода очень похож на modus ponens, и потому может показаться, что его следует считать аналитическим. Однако

если мы сочтем его аналитическим, то это значит, что мы принимаем решение рассматривать рккак определяемоепосред-

ством (1) и (2) или, во всяком случае, как выражающее не более чем (1) и (2), вместе взятые. В таком случае ркнельзя ин-

терпретировать как имеющее какое-либо практическое значение и его, безусловно,нельзя интерпретировать как практиче-

скую меру приемлемости. Это становится еще более понятным, если мы обратим внимание на тот факт, что в достаточно

большом универсуме pk(t, е)« 0для каждойуниверсальной теории / при условии, что есодержит только сингулярные вы-

сказывания (см. Приложения *VII и *VIII). Однако на практике мы, без сомнения, принимаем одни теории и отвергаем дру-

гие. Если, однако, мы интерпретируем рккак степень адекватности или приемлемости,то упомянутый принцип вывода —

«правило освобождения» (которое при такой интерпретации становится типичным примером «принципа индукции») — ока-

зывается просто ложными, следовательно, очевидно неаналитическим.

243

адекватна или неадекватна, либо что она адекватна в некоторой степени. Кроме того, оценка тео-

рии Шрёдингера должна быть неверифицируемымсинтетическим высказыванием, как и сама эта тео-

рия. Это обусловлено тем, что «вероятность» теории, то есть вероятность того, что теория будет

оставаться приемлемой, по-видимому, нельзя с несомненностьювывести из базисных высказываний.

Поэтому перед нами встают вопросы: как можно оправдать такую оценку? Как ее можно проверить?

(Таким образом, вновь появляется проблема индукции — см. раздел 1.) Что касается самой оценки, то она может считаться либо «истинной», либо быть «вероятной». Ес-

ли она считается «истинной», она должна быть истинным синтетическим высказыванием, которое

истинно а priori.Если оценка считается «вероятной», то нам нужна новаяоценка — так сказать, оценка оценки, то есть оценка более высокого уровня. Однако это означает, что мы впадаем в регресс

в бесконечность. Таким образом, обращение к вероятности гипотез не способно исправить порочную

логическую ситуацию, в которой находится индуктивная логика.

Большинство сторонников вероятностной логики придерживается того мнения, что оценка дости-

гается за счет «принципа индукции», на основе которого индуктивным гипотезам приписываются ве-

роятности. Однако если сторонники вероятностной логики приписывают вероятность и самому

принципу индукции, то мы вновь попадаем в ситуацию регресса в бесконечность. Если же этот прин-

цип они считают «истинным», то они вынуждены выбирать между регрессом в бесконечность и

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия
Философия

Доступно и четко излагаются основные положения системы философского знания, раскрываются мировоззренческое, теоретическое и методологическое значение философии, основные исторические этапы и направления ее развития от античности до наших дней. Отдельные разделы посвящены основам философского понимания мира, социальной философии (предмет, история и анализ основных вопросов общественного развития), а также философской антропологии. По сравнению с первым изданием (М.: Юристъ. 1997) включена глава, раскрывающая реакцию так называемого нового идеализма на классическую немецкую философию и позитивизм, расширены главы, в которых излагаются актуальные проблемы современной философской мысли, философские вопросы информатики, а также современные проблемы философской антропологии.Адресован студентам и аспирантам вузов и научных учреждений.2-е издание, исправленное и дополненное.

Владимир Николаевич Лавриненко

Философия / Образование и наука
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука