Логике научного исследования

стоты в рамках этого класса. Такую вероятность будем называть вероятностью второго рода.

В своем анализе я пытался показать, что каждая из этих двух возможностей придания смысла рейхенбаховской идее ча-

стоты истинности приводит к результатам, которые должны быть совершенно неприемлемы для сторонников вероятност-

ной теории индукции.

В ответе на мою критику Рейхенбах не столько защищал свою точку зрения, сколько нападал на мои воззрения. В своей

статье о моей книге (Н. ReichenbachЬber Induktion und Warscheinlichkeit. Bemerkungen zu Karl Poppers «Logik der Forschung»

// Erkenntnis, Bd. 5, H. 4, S. 267-284) он говорит, что «результаты этой книги совершенно несостоятельны», объясняя это по-

рочностью принятого мною «метода» — моей неспособностью «продумать все следствия» развиваемой мною концептуаль-

ной системы.

Раздел 4 его статьи (S. 274 и след.) посвящен обсуждаемой нами проблеме вероятности гипотез. Он начинается так: «В

этой связи можно добавить несколько замечаний по поводу вероятности теорий — замечаний, призванных более полно

представить мою точку зрения по этому вопросу, до сих пор изложенную слишком кратко, и устранить некоторую неяс-

ность, дающую повод для споров». После этих слов следует отрывок, приведенный во втором абзаце настоящего примеча-

ния и начинающийся со слов «грубо говоря» (единственных слов, которые я добавил к тексту Рейхенбаха).

Рейхенбах умалчивает о том, что его попытка устранить «неясность, дающую повод для споров», представляет собой

краткое и вместе с тем поверхностное изложение некоторых страниц той самой книги, которую он критикует. И несмотря

на это умалчивание, я вправе расценить как большой комплимент со стороны столь сведущего знатока теории вероятностей

(который ко времени написания своего отклика на мою книгу уже имел две книги и около дюжины статей по данному во-

просу) тот факт, что он признал результаты моих усилий «продумать следствия» его «слишком краткого» изложения суще-

ства дела. Как мне представляется, этому успеху я обязан правилу своего «метода»: до того, как приступать к критике, сле-

дует постараться как можно больше прояснить и усилить позицию своего оппонента, если мы хотим, чтобы наша критика

имела хоть какую-нибудь ценность.

240

гипотезы физики«в действительности» или «при более тщательной проверке» являются не чем

иным, как вероятностными высказываниями (о некоторых средних частотах в последовательностях

наблюдений, которые всегда отклоняются от этих средних значений), или проводим различие между

двумя разными типамизаконов природы — «детерминистическими», или «точными», законами, с

одной стороны, и «вероятностными законами», или «гипотезами о частоте», — с другой. Оба эти ти-

па законов являются гипотетическими предположениями, которые никогда не могут стать «вероят-

ными»: они могут быть лишь подкреплены в том смысле, что способны «доказать свою устойчи-

вость» под огнем наших проверок.

Каким образом, однако, можно объяснить тот факт, что сторонники вероятностной логики пришли

к противоположной точке зрения? В чем состоит ошибка, совершенная Джинсом, когда он писал (и с

началом его утверждения я полностью согласен), что «мы ничего не можем знать... с достоверно-

стью»,а затем добавлял: «В лучшем случае мы имеем дело лишь с вероятностями.[И] предсказания

новой квантовой теории так хорошо согласуются [с наблюдениями], что преимущества этой схемы, имеющей определенное соответствие с реальностью, громадны.Действительно, можно сказать почти

достоверно,что данная схема количественно истинна...»?5

Наиболее распространенная ошибка, без сомнения, состоит в убеждении, что гипотетические

оценки частот, то есть гипотезы относительно вероятностей, в свою очередь могут быть лишь веро-

ятными, или, другими словами, в приписывании гипотезам о вероятностинекоторой степени пред-

полагаемой вероятности гипотез.Мы можем высказать убедительный аргумент в пользу этого оши-

бочного заключения, если вспомним о том, что гипотезы относительно вероятностей, если речь идет

об их логической форме (и без обращения к нашему методологическому требованию фальсифициру-

емости), неверифицируемы и нефальсифицируемы (см. разделы 65-68). Их нельзя верифицировать, потому что они представляют собой универсальные высказывания, и их нельзя строго фальсифици-

ровать, потому что они никогда не вступят в противоречие ни с одним базисным высказыванием. По-

этому они, как говорит Рейхенбах, полностью неразрешимы6.Как я пытался показать, они могут

быть лучше или хуже «подтверждены»,то есть в большей или меньшей степени согласоваться с

принятыми базисными высказываниями. Именно в этом пункте, как кажется, вероятностная логика

становится полезной. Симметрия между верифицируемостью и фальсифицируемостью, признаваемая

40

классической индуктивной логикой, приводит к убеждению, что с «неразрешимыми» вероятностны-

ми высказываниями можно