Логово гадюк (ЛП)

Он меньше, чем я помню, и пахнет сильнее. Наверное, боль искажает воспоминания. В моей голове это был ад, и когда мне снятся кошмары об этом месте, все здесь кажется намного… больше. Наверное, столкнувшись с этим сейчас, я поняла, что создавала это место в своей голове, и теперь, когда я стою здесь, я не боюсь.

Мой взгляд возвращается к человеку, который причинил мне столько страданий. Его рубашка грязная, испачканная, местами порванная. Его борода и волосы неухожены, глаза затуманены от того, что он пил или употреблял. Его тело почти иссохло; Роб долговязый и худой, меньше, чем я помню. Его лицо исхудало, глаза запали, а волосы поредели и засалились.

Не могу поверить, что когда-то я так боялась этого человека. Обойдя диван, я опускаюсь на край испачканной подушки и смотрю на него.

— Привет, папа, как поживаешь?

Он фыркает и поворачивает голову, чтобы сплюнуть на ковер, заставляя меня с отвращением поджать губы.

— Какого хрена тебе надо? Мы же договорились.

— О, да, я в обмен на твой долг. Неужели, Роб, ты все еще используешь меня как грушу для битья, потому что ты недостаточно взрослый, чтобы разобраться со своими собственными проблемами?

Я горько усмехаюсь.

Он бросает на меня взгляд, но смотрит на Райдера.

— Лучше контролируй свою пизду, пока я не напомнил ей, кто все еще мужчина в этом доме.

— Судя по всему, не ты, — огрызаюсь я, возвращая взгляд Роба к себе. — Они не помогут тебе, они здесь, чтобы помочь мне.

— О чем ты говоришь, девчонка? — усмехается Роб, наклоняясь вперед и тяжело сопя, вытирая испачканный рот.

— Я имею в виду, что я теперь одна из них, а они не очень хорошо относятся к тому, что что-то или кто-то может причинить нам боль. Как ты, Роб, ты просто продолжаешь возвращаться. Я могла бы уйти, если бы ты отпустил меня, когда я сбежала, но ты этого не сделал, ты продал меня. Ты снова влез в мою жизнь. Да, для меня это вывернулось хорошо, но я не могу допустить, чтобы это случилось снова. Достаточно, чтобы постучался не тот человек, и ты сломаешься, как дешевый гребаный офисный клерк и крыса, которой ты и являешься. Я не позволю тебе подвергать нас опасности, — огрызнулась я.

— Ладно, как скажешь, но что нужно сделать, чтобы ты снова ушла?

Роб вздыхает, не понимая. Я качаю головой и помахиваю пальцем.

— Ничего, что ты можешь себе позволить, — дразню я.

Роб только смеется и откидывается назад, его тело кажется неспособным удержать его. Тогда я смотрю на него, действительно смотрю, и понимаю, какой он сломленный человек. У Роба нет ничего и никого, кроме выпивки, которую он пьет в баре. Роб стареет и, вероятно, скоро умрет от всех тех издевательств, которым подвергал свое тело.

Я не могу этого сделать, я не могу убить его. Не потому, что я все еще боюсь его или люблю, а потому что он ничтожество. Он жалок, он призрак, и его убийство не вернет мою мать и не избавит меня от кошмаров. Это не изменит мое прошлое, да я и не хотела бы этого. Поэтому я встаю, готовая уйти. Я получила то, что мне было нужно — закрыла гештальт. Мое прошлое мертво и забыто, как этот дом, и я оставлю пепел там, где ему самое место.

Погребенным.

— У меня есть деньги! — кричит он, глядя на меня. — Возьми деньги, девочка, и мы снова сможем стать семьей!

Я содрогаюсь от этого слова, произнесенного им, и мои парни подходят ближе.

— Я не хочу быть частью твоей семьи, у меня есть моя собственная, — холодно отвечаю я.

— Делай, что тебе велят, и слушайся своего папочку, — лает он, надуваясь, как тогда, но сейчас он выглядит просто жалко.

— Не волнуйся, она слушается, и она будет называть меня папочкой чуть позже.

Дизель ухмыляется, несмотря на то, что я задыхаюсь от гнева и смотрю на него.

— Нет, блядь, не буду.

Мой отец горько смеется, и я оглядываюсь на него.

— Да, наконец-то ты стала хоть на что-то годна, да, девочка? Шлюха за деньги.

На мгновение мир замирает, затаив дыхание, прежде чем мои парни начинают действовать и бросаются на него. Я смотрю, как они хватают Роба, но холод проходит через меня, гнев… гнев от желания причинить боль человеку, который причинил боль мне.

— Остановитесь, — спокойно приказываю я, и они делают это, все оглядываются на меня. — Бросьте его.

Они делают это и отступают назад, мои Вайперы смотрят на меня, когда я останавливаюсь перед хрипящим отцом, его лицо краснеет, когда он падает на пол. Приседая, я наклоняю голову, наблюдая за ним. Раньше я так сильно боялась этого человека, он преследовал меня на каждом шагу, но теперь это делают мои Гадюки, придя ему на смену. Как я могу бояться этого сломленного человека, когда я видела зло, которое может предложить мир, и змей, которые наполняют мою постель?

Он слаб.

Он жалок.

Это место ― всего лишь дом, а он ― всего лишь человек.

А я? Я гребаная змея, детка.