Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Дело в том, что в проведенной в первые дни войны спешной мобилизации было много бестолковщины. Когда командование осознало истинный масштаб начавшейся войны, когда стало ясно, что она продлится несколько лет, был издан особый приказ № 900 Государственного Комитета обороны о возвращении на учебу всех студентов оборонных ВУЗов, в том числе, конечно, медицинских. Но большинство студентов было разбросано небольшими группами по фронтам и тыловым частям, командованию частей нужны были люди, да и просто не до того было, чтобы выявлять, есть ли в данном подразделении бывшие студенты и относятся ли вузы, в которых они учились, к числу оборонных. Так же относилось к приказу № 900 и командование моей части, где всего было 20–30 наших студентов.

И вдруг у нас появился Василий Васильевич Парин и потребовал демобилизовать всех студентов‐медиков. Он нас собрал и вывез в Москву. Впоследствии он говорил мне, что никто его с этой миссией не посылал, он действовал по собственной инициативе. Насколько этот его шаг был разумен, можно судить из того, что я и мои товарищи успели не только окончить в годы войны институт, но и изрядно потрудиться на фронте. С медицинским скальпелем в руках я, конечно, принес куда больше пользы, чем с лопатой на рытье никому не нужных окопов.

Нечто похожее об «оборонительных рубежах» рассказывал мой отец, по профессии инженер‐строитель. Мобилизованный в первые дни войны, он был направлен на строительство оборонительных рубежей. Однако, едва они успевали что‐то построить, как раздавалась команда «по машинам», и их везли километров на 30–50 в тыл, где все повторялось. Часть, в которой он служил, попала в окружение, и почти все его сослуживцы погибли. Он сам избежал этой участи только потому, что накануне окружения был послан по какой‐то надобности в командировку. Возвращаться из нее ему уже было некуда: его часть перестала существовать.

Анатолий Соломонович Рабен:

На том заседании Политбюро председательствовал Жданов. Сталин по своему обыкновению ходил, раскуривая трубку, и молчал. Роскин вел себя мужественно. Он говорил, что и отец его печатался заграницей, такова традиция, в этом нет ничего предосудительного. Что же касается «секретов», то их в статье, отправленной с Париным в США, не было. К тому же их работа еще очень далека от завершения. Все шло хорошо в опытах на животных, а в клинике — стена, нужно провести работы в широком масштабе. Спасибо профессору Парину, он хоть чем‐то помог в этом отношении. Тут Сталин прервал молчание:

— Кто такой Парин?

Ему почтительно отвечают:

— Профессор Парин — академик‐секретарь медицинской академии, вот он сидит.

Тупой дебильный вопрос:

— Кто такой Парин? Я не знаю Парина.

Ему опять показывают: вот Парин. Он упрямо:

— Кто такой Парин? Я не знаю Парина.

Когда заседание подошло к концу, он неожиданно подошел к Парину и, ткнув в него трубкой, сказал:

— А я ему не доверяю.

Василий Васильевич говорил, что получил по пять лет за каждое из этих пяти слов.

Доктора медицинских наук, профессора А. С. Рабена (1923–1999) постигла участь, сходная с участью его учителя. Сын «врага народа», расстрелянного в 1937‐м, он в 1948 году был арестован за «шпионаж». В вину ему поставили то, что тремя годами раньше, вскоре после победы, когда он находился в составе советских войск в оккупированной Австрии, он, зная английский язык, разговорился с каким‐то американским офицером, о чем был сделан донос. Был освобожден в 1954‐м, реабилитирован. В 1988 году, после 10 лет отказа, эмигрировал в Израиль.

Григорий Фаддеевич Башихес:

Когда Василий Васильевич вышел, я повез его домой. Он всю дорогу молчал и был очень расстроен, это было видно. Однако у подъезда он мне напомнил, что я должен заехать за ним в половине девятого утра, так как в девять у него лекция.

Нина Дмитриевна Парина: