Ломая печати

Вы, журналисты, пишете Donnerschlag. Удар грома. Откуда ни возьмись — он тут. А при всем при том ни такого удара, ни такого грома не существовало. «Шилл», «Шеффер», «Татра», Виттемейер, Фолькман, Гарун аль-Рашид, Ксиландер, «Гейнрики», Браконьеры Дирленвангера, Дитц, Хорст Вессель, Уехтритц, Трабант, Губицки, Шварцвальд, Матиас и кто знает как еще звали этих командиров, какие у них были клички, как назывались их специальные роты, истребительные отряды, усиленные батальоны, ударные полки, боевые группы, бронетанковые дивизии, соединения ополчения, — весь этот сброд, который Гитлер согнал против нас со всей Европы; но Donnerschlag среди них вы будете искать тщетно. Его нет. Ошибка.

Вы вспоминаете Фермопилы. Но разве у Стречно все мы пали жертвой? Ничего такого ведь не было. Мы стреляли, шли на штурм, отступали, заряжали, бились врукопашную, дрались, убивали, умирали. Сто восемьдесят мертвых. Триста раненых, пятьдесят пленных. Триста пятьдесят пропавших без вести. Но не было спартанцев. Не было Леонида!

Я знаю, что любое сравнение хромает. Впрочем, если уж брать историю, то скорее, пожалуй, Канны. Правда, Стречно или Дубна Скала отнюдь не какие-то словацкие Канны. Но тут есть одно общее: Ганнибалу с его карфагенянами и слонами противостояли не только легионы, а, по существу, весь Рим и его система. И это невозможно было уничтожить с помощью той или другой выигранной битвы. Поэтому, хотя в Апулии Ганнибал и выиграл, в целом он проиграл. Так и немцы: от Стречно они нас потеснили, но столкнулись с бойцами, которые добровольно поднялись против них все как один, а духом и сознанием были выше их на три головы. В этом была наша сила, мощь, превосходство. Так что немцы, хотя они и подавили восстание, в итоге вышли из него как из проигранной войны.

Прямо бросалось в глаза, как они растерялись у Стречно. Они ведь шли наказать словаков за миссию Отто. Бергер заявил Гиммлеру, что он разделается с этим мятежом в два счета, не пройдет и четырех дней. Он рассчитывал, что войдет маршем в Мартин, как на променад. И вдруг вовсе не полицейская карательная экспедиция, вовсе не неожиданное нападение, не блицкриг: перед ними укрепление, крепостная стена. И они ткнулись в нее головой. Так, что треск пошел. Чтобы продвинуться вперед, им пришлось маскироваться, умирать, истекать кровью, попадать в плен, биться за каждую пядь земли. И если б этот несчастный правый берег не оказался незащищенным, если бы наши заняли его в первый же день, мне бы никогда не пришлось давать приказ к отступлению. И тем не менее мы сдержали первый напор, первую атаку. И этой лавине железа и огня, сокрушавшей нас, когда тыл еще только поднимался, противостояли мы — какие-то два батальона нестроевых солдат и новобранцев, пара батарей, три легких танка и самоходка, что вместе взятое называлось жилинским гарнизоном.

Я говорю гарнизоном. Чтобы было ясно: боевых частей тогда на территории Словакии не было. Одна дивизия в Румынии, другая в Италии, две сосредоточены в Карпатах. Дома остались лишь незначительные силы вспомогательного характера. Части запаса, штабные подразделения, связисты, караульные подразделения, канцелярские службы, ремесленники, писари, оружейники, солдаты, не годные к строевой службе, которых не муштровали на учебном плацу, и на стрельбище они не нюхали пороху. В Жилине таких было около трехсот, добавьте к этому две дюжины офицеров и ротмистров, по сути, запасное подразделение 11-го артиллерийского полка. Когда нагрянули немцы, к нам прибыли мобилизованные за одну ночь новобранцы. Обучение? Вот тебе форма, винтовка, патроны, подсумки, обмотки, каска, строиться. Первый, второй, третий… десятый, первое отделение. Отправляться. Первый, второй, десятый, сороковой, первая рота. Отправление. Вот так винтовка заряжается, так надо целиться, так нажимается курок. Отправление. Около шестисот таких новобранцев «вымуштровала» таким способом Жилина, но у двухсот пятидесяти не было оружия.

И с ними я начал войну. Уже довольно давно я по распоряжению военного центра вел подготовку жилинского гарнизона к восстанию. Я приезжал из Братиславы тайком, втайне от начальника гарнизона, людака, встречался ночью с надежными офицерами на конспиративной квартире и быстро возвращался. В конце августа я уже остался в Жилине, а когда пришло сообщение, что немцы оккупируют Словакию, я в сопровождении надежных офицеров отправился в казармы, арестовал начальника гарнизона, объявил мобилизацию и организовал оборону города. Немцы атаковали от Остравы и Тренчина. Я выслал против них передовые части. На Кисуце и Поважье. У Гричова произошло первое столкновение, и немцы отступили. В городе у нас шла перестрелка с частью вермахта, охранявшей железную дорогу.

Потом пришел приказ отойти из Жилины к Стречно, окопаться и удерживать позиции, не пропустить немцев даже через наши трупы.

Мы передислоцировались.

Сначала аэродром. Потом дорога на Страняны.