Ломая печати

Трудности сначала возникли только с именем и фамилией. Адольф Вьержмиржовский. В общем-то проблемы с этим у меня были и дома, в немецкой школе; учителям в лучшем случае удавалось извлечь лишь звуки, похожие на что-то вроде «Фермирофски». После нескольких отчаянных попыток в первые дни, когда я догадывался, что зовут или ищут меня, а не кого другого, потому что сумел расшифровать жесты, кто-то крикнул: «Шофертатра!» Я оглянулся и подошел к нему. И это был выход из положения. Для всех. Для них и для меня. И это «Шофертатра» так и осталось. До конца. И тогда, когда я лишился «татры».

А это случилось как раз там, в этой несчастной Яновой Леготе. На Сляче мы получили приказ преградить путь в Турец у Гайделя и Гадвиги, но много мы там не навоевали и сразу отправились в Святой Криж. Нас, шоферов, поселили у аптекаря. Я помню все эти запахи, ароматы, я впервые видел фармацевтику с черного хода. Но не успел я даже толком осмотреться, а меня уже вызвали в штаб. «Шофертатра, был приказ, возьмешь Марселя, старшего Галечку, котлы с едой и отвезете их капитану Форестье. Он отправился утром с дозором к Гандловой, должен быть где-нибудь на гребнях над Леготой, ну да на месте увидите. Только осторожно! Немцы проникли за нашу линию и могут оказаться где угодно; это как раз и должна выяснить разведка. Наши будут ждать в Леготе или перед ней. Так что глядеть в оба! Это швабское село. Там всякое может быть. Все, что подозрительно, запомните, а когда вернетесь, сразу же явитесь с докладом!»

Штаб разместился в старой усадьбе. В коридорах бывшего помещичьего дома гулко отдавались шаги. Словацкие, советские, французские офицеры. Величко, де Ланнурьен, командиры, подчиненные, Деретич, новый начальник штаба бригады капитан Горлич, прилетевший прямо из Киева, связные, телефонисты, комнаты, полные людей, возгласы, шум автомашин, словацкая речь, русская, французская — все это мешалось одно с другим, готовилось что-то большое, висело в воздухе.

Приказ был ясен. Мы тронулись. Рядом со мной Марсель, Галечка сзади. Машина спокойно урчала. Мы курили, болтали о том о сем и смотрели, нет ли где Форестье. Капитан был человек новый, только недавно появился у нас из Поважской Бистрицы. Он был там на работах по тотальной мобилизации и бежал вместе с дубницкими французами, к нам присоединился в Требостове. Это должно было стать его боевым крещением, для него было очень важно, чтоб оно прошло хорошо. В первой деревне у костела стояла девушка с узелком в руке. Я остановил машину. Может, и потому, что Марсель сказал, чтобы я спросил у нее, не проходили ли тут утром французы. Да, кивнула эта девушка, и спросила, не едем ли мы случайно в Янову Леготу. Ехать мы туда ехали, и не случайно, но брать гражданских нам было запрещено. Я взглянул на Марселя, потому что он был командир, потом на Галечку, который мог это перевести. Потом Марсель обратился к Галечке — что, мол, девушка хочет. Будто он этого не знал! Спросил он, правда, по-французски, потому что старый Галечка был французский словак, а его сын Шарло, который тоже был у нас, болтал по-французски, как парижанин. В конце концов, это и неудивительно, ведь он там родился. А пока эти двое обменивались мнениями, девушка со своим узелком подошла ближе к стеклу и что-то залепетала. И эти двое словно онемели. С минуту они не могли опомниться — ведь она заговорила по-французски! Ну а потом все решилось в два счета. Мы взяли девушку в машину, и ее тотчас заполнила французская речь и смех. Марсель оживился, сама галантность. «Ишь ловкач! — шипел я завистливо. — Ты развлекаешься, а я веди машину. И не понимаю ни слова. Так хоть скажите мне, в чем дело». Дело было в том, что у девушки в Яновой Леготе работала на почте сестра, а она везла ей обед. И чисто случайно девушка была когда-то во Франции, ее родители там работали. «От нас, из Лутилы, там из каждого дома кто-нибудь работал», — сказала она.

За Косорином мы обогнали артиллеристов. «Немцев тут нет?» — крикнул я. «Какие там немцы, — махнул рукой майор, втиснутый в слишком тесный китель. — Они вон там, на тех горах». Совсем на горизонте в голубой дымке вырисовывались хребты зеленых гор. Мы приближались к ним и въезжали в широкую раковину, простиравшуюся до самого их подножия. А в середине, окруженное полями, пронзенное дорогой и извилистым ручьем, обрамленное ивами, раскинулось прекрасное село. Сказка. Такие картинки бывают на цветных календарях.

— Янова Легота, — показала девушка.

— Да, сумели эти швабы выбрать местечко! — фыркнул у меня за спиной Галечка.