Ломбард в Хамовниках

– Отставить, – шлепнул по столу ладонью Трепалов. – Ты, Романова, присаживайся рядом с Будилиным. Вам надо привыкать друг к другу. Будете вместе работать. И никаких конфронтаций. Это мой приказ. Нам с бандитами надо бороться, а не между собой.

Телефон зазвонил как раз вовремя, разрядил обстановку. Трепалов снял слуховую трубку.

– Да, это я. Все понял. Нет, никуда не поеду. Буду ждать.

Он положил трубку.

– Сейчас сюда приедет Петренко. – Трепалов вздохнул. – Хочет провести рабочее совещание. Последнее, кажется. – Он почесал в затылке. – Не терпится ему побыстрее доложить об успехах своему руководству, вот и собирает горячие сведения. Кстати, его переводят на другую работу. Не знаю с повышением или… – Он не стал продолжать. – Вот Петренко и старается, хочет уйти с хорошей должностной характеристикой. Рвение проявляет. Ладно, пейте чай, время еще есть.

Когда с чаепитием покончили и Мария вышла в приемную, Трепалов повернулся к Сергею.

– Я тебя попрошу в дальнейшем так себя с Марией не вести. Она много пережила в банде, ей нужна дружественная атмосфера. Больше к этому вопросу возвращаться не буду. Ясно?

– Ясно, – кивнул Сергей. – А вопрос можно?

– Если не о Марии, тогда задавай.

– Чего этот Петренко зачастил к нам?

– Потому что теперь не дает ему покоя сундук из ломбарда.

– Это, который на фотографии?

– Ну да. Дело в том, что в тот сундук Мартынов спрятал те ценности, которые пролетарский люд относил ему на сбережение. Короче, присвоил. – Трепалов взял снимки. – Темной ночью вместе с какими-то людьми, их сейчас устанавливают агенты Петренко, он все перетащил в канализационный лаз, решил их там сохранить. Соображаешь? – он поднял вверх указательный палец. – А Мария в подземном лазе слышала разговор Пашки-Адъютанта и Сабана, приметила место, где сундук стоит. Она и сообщила, что в этот лаз надо срочно отправить группу, иначе Сабан сцапает сундук. И мы отправили. В результате сундук доставлен к нам в МУР. Петренко просил в качестве эксперта пригласить Вадима Акимова. Будем сортировать ценности по описи.

Трепалов прошелся по кабинету.

– В сундуке оказались не только вещи, но и описи. А в них имена, фамилии граждан, их адреса. Сотни людей пострадали. К нам уже многие обращались, спрашивали о судьбе своих ценностей. А мы пока не можем им ничего вернуть. Все надо довести до суда. Вот Петренко и торопится. Это тоже понятно. Скорее всего, когда откроем государственный ломбард, все эти вещи отправим туда и дадим объявление в газете.

– Но ведь теперь трудно будет доказать принадлежность золотых вещей тому или иному гражданину. Как быть с этим? – не удержался от вопроса Сергей.

– В государственном ломбарде будут работать специалисты. Они найдут способ, как отличить принадлежность золотых изделий их собственникам, клиентам. У них же должна сохраниться закладная квитанция. И в ней должно быть записано, какой гражданин, когда и что сдал. Правильно я говорю?

Свиданка у Большого

Пару дней Сергей щеголял в новом роскошном одеянии. Смотрел на свое отражение в витринах магазинов и не узнавал. Честно говоря, ему понравились это легкое пальто и белый развевающийся шарф, и даже шляпа-котелок. Жаль, что Иринки не было рядом. В МУР и его округе ему было запрещено появляться. Карман пальто утяжелило кожаное портмоне с новенькими сотенными банкнотами. Револьвера с собой у него не было. Один раз он побывал даже в Филипповской булочной, попил заварного чаю с кренделем, пожалел, что в одиночестве. А кого пригласить? Иринку? Она возгордилась и стала больше внимания уделять Филенку, их сблизила та неудачная операция в «Славянском базаре», захват их в качестве пленников и затем жуткий поход среди зловоний в подземном туннеле вместе с подручными Сабана. Марию не хотелось приглашать. К ней Сергей особой симпатии по-прежнему не испытывал. С Трепаловым были две встречи на устроенной милиционерами подставной блатхате в районе Разгуляя. Побеседовали, обсудили вроде все варианты. И вот, после инструктажа, утречком он отправился на Охотный ряд. На свиданку с Гришкой-Отрыжкой. Прошелся по скверу перед Большим театром, уселся на ту самую рекомендованную скамейку. Осмотрелся. Потом встал, подошел к голубиной стае и присел на корточки. Сунул руку в карман, посмотрел по сторонам и стал сыпать горстью семечки, кормил голубей. Эти прожорливые птахи, а вместе с ними и воробьи налетели, как саранча, захлопали крыльями, такую пыль подняли. Он даже пожалел, что стал кормить неугомонных городских сизарей. Семечки им подавай. Бесполезная птица, только гадить умеет. Вся площадь в пятнах.

За спиной гремели трамваи, со скрипом и звоном спускались они с Лубянки, изредка мимо проезжали громыхавшие «моторы». Он просидел на скамейке в общей сложности два часа. Никто не пришел. Придется визит повторить. Но и на второй раз не было того, кого ждал.