Лондон. Путешествие по королевству богатых и бедных

Сезон! Вот оно, волшебное слово! Ни одно другое слово из пяти букв не способно сказать больше. И тот, кто не видал сезона в Лондоне, не может составить верное о нем представление. Чтобы поверить, нужно увидеть своими глазами, но даже и тогда верится с трудом.

Сезон — это жизнь на полную мощность, энергия, бьющая через край, это вершина светской жизни, вершина, к которой стремятся и которую покоряют люди, давшие себе труд родиться только для того, чтобы получать от жизни удовольствие.

Ладгейт-Хилл

Английская аристократия — это олицетворение и средоточие силы, богатства, красоты и изящества нации. Она распространяет свои влияние и мощь на весь мир, который попадает в зависимость от ее развлечений и прихотей.

В течение трех прекрасных месяцев — апреля, мая и июня — Лондон покупает все, что можно. Все театры — от Мадрида до Стокгольма, от Неаполя до Вены, от Нью-Йорка до Санкт-Петербурга — уступают ему первых солистов, басов и контральто, теноров и сопрано.

Даже наши звезды первой величины покидают небо Парижской оперы, чтобы немного поблистать в Ковент-Гардене и Друри-Лейн.

Англичане, которые все делают по-своему, зимой предпочитают держаться от Лондона подальше. В это время город как будто вымирает, в нем царят невыносимая сырость и полумрак, темнота такая, что целыми неделями газ не гасят ни на улицах, ни в домах!

Зимой приличные люди остаются в своих замках, на своей земле, посреди арендаторов. И в полном согласии со своими вкусами живут на широкую ногу, ни в чем себя не стесняя.

Они выезжают на охоту, скачут по опустевшим полям и голым лесам, и копыта звонко стучат по замерзшей земле. Бросают в старинный камин рождественское полено, радушно принимают гостей со всего графства. По утрам читают, в два часа обедают, по вечерам устраивают танцы и, даже если танцуют неважно, веселятся от души! Наступает тихий март, лопаются розовые почки, в Англию приходит весна и вместе с ней возвращается тепло. И когда туманная завеса над Темзой разрывается, когда можно надеяться, что отныне полдень будет ясным, все переезжают из замков в особняки — солидная недвижимость, которая содержится ради нескольких недель в году. Что ж, английские аристократы на бедность не жалуются!

И тогда начинается для Лондона эта сладкая жизнь, которую я хотел увидеть своими глазами и которая называется «сезон». Ею наслаждаются только богатые, но начала сезона все ждут с нетерпением, ибо разные социальные слои в Англии не испытывают ненависти и зависти по отношению друг к другу, и у тех, кого развлечения обходят стороной, хватает ума на них заработать, и потому все довольны!

Именно во время сезона юные леди, впервые выходящие в свет, после представления королеве рискуют, прикрывшись веером, украдкой бросить взгляд на племя женихов, среди которых они вскоре найдут себе мужа.

Отличительной чертой сезона является любовь к музыке, доходящая до исступления. Ею живут и от нее умирают. Это настоящее умопомрачение! Даже итальянской страсти к музыке далеко до всеобщего английского помешательства. Музыка везде и повсюду! Бывают минуты, когда все отдашь за мгновение тишины. Но нет, о тишине можно даже не мечтать.

В крупных театрах Нилсон, Патти, Альбани, Фор, Грациани — в общем, все басы, баритоны и тенора мира услаждают слух английской знати.

В залах даются концерты, и каждый концерт приносит огромные сборы. В просторном зале Альберт-Холла на вечернее представление в среднем приходит десять тысяч слушателей, и они доверчиво и с первого же раза рукоплещут так, как будто в самом деле поняли сложную немецкую ораторию. В Сайденхем-Пэлас дирижер управляет оркестром из восьмисот музыкантов и хором из четырех тысяч певцов. Количество слушателей столь же велико. Во всех городских садах в разное время дня играют военные оркестры, как правило очень неплохие. Они исполняют лучшие номера своего репертуара для всегда доброжелательной публики. Все это, так сказать, музыка официальная, а есть еще и народная: толпа, труженики, господин Народ, как говорил дерзкий Лютер, слушает музыку так же, как gentry и nobility[64].