Лондон в огне

— Не может быть. Поместье мое.

— Это правда.

Кэт закусила нижнюю губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Глаза наполнились слезами.

— А деньги от продажи? Дядя хранит их для меня?

— Сомневаюсь. — Отец взял ее за руку. — Но не принимай близко к сердцу. Колдридж — всего лишь участок бренной земли. Алкать его — низменное устремление. В должный срок тебя ждет многократное воздаяние на небесах, и в нем не будет ничего бренного или низменного.

Однако Кэт не желала дожидаться небесной награды. Колдридж нужен ей сейчас.

— Но как он мог, сэр? Неужели мой дядя вор?

— Да. — Не выпуская ее руки, отец сел на подоконник. — Однажды я доверил ему жизнь и все, что у меня было, в том числе и тебя. Когда я подался в бега, Олдерли протянул мне руку помощи. Это он все устроил и обратил бо́льшую часть моего имущества в золото. Только потом я узнал, что львиную долю Олдерли оставил себе. Но это еще не самое худшее. Деньги — всего лишь металл, для владельца они не только благословение, но и проклятие.

Кэт с удивлением заметила, что на глаза отцу навернулись слезы.

— И что же самое худшее?

— Когда я скрывался, твой дядя выдал меня и отправил солдат короля в мое убежище. Генри Олдерли. Муж моей покойной сестры. Мой соратник. Мой друг. Я избежал ареста, но в качестве вознаграждения король отдал ему мой дом на Боу-лейн, к тому же Олдерли заручился благоволением его величества. Если бы меня схватили, королевская благодарность не знала бы границ. — В голосе отца прозвучала гордость, и он вдруг улыбнулся. — Он бы за меня полкоролевства отдал. Даже сейчас.

— Потому что вы в списке цареубийц, сэр?

Отец щелкнул пальцами:

— Среди изменников тоже есть своя иерархия. — Он улыбнулся еще шире. — Для короля я не просто цареубийца.

— А кто же? — прошептала Кэт.

Отец не ответил.

— Твой дядя выдал не только меня, но и других, однако им сбежать не удалось. — Притянув Кэт к себе, отец посмотрел ей в глаза. — Пока этот предатель жив, не будет мне покоя. Генри Олдерли получил свои тридцать сребреников. Теперь его черед платить.

После завтрака господин Ловетт произнес молитву, а потом зачитал вслух несколько длинных отрывков из Книги Иова и Откровения Иоанна Богослова — как всегда, смакуя каждое слово. Затем он произнес импровизированную проповедь, основанную на тексте: «И вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе»[14].

Присутствовали все домочадцы: семейство Дэйви, низкорослая служанка и даже маленький мальчик, слонявшийся по заднему двору, хотя кто он такой, Кэт так и не поняла.

Ей казалось, будто семь лет исчезли как не бывало и она вернулась в детство. Для отца воскресенье всегда было молитвенным днем. Сегодня Томас Ловетт славил Господа за то, что Всевышний снизошел до него и сделал его своим орудием в этом граде порока. После этого отец еще раз вознес хвалу за то, что Господь помог ему воссоединиться с дочерью. Томас Ловетт молился, прося приблизить скончание времен и воцарение на земле единственного истинного короля — короля Иисуса.

У отца все сводилось к его Господу. Кэт отчаянно желала, чтобы он хоть иногда слушал кого-нибудь еще. Например, ее. Но когда молитвы были закончены, отец со слезами на глазах обнял Кэт. Тут она тоже не сдержала слез.

После молитв пришло время обеда — готовить хозяйке помогали старшая дочь и Кэт. Когда все поели, отец снова отвел ее в сторонку:

— У меня в Лондоне осталось еще одно дело, милая. А потом уедем.

— Какое дело? — спросила Кэт.

— Лучше тебе не знать.

— А куда мы поедем?

— Сначала в Швейцарию. А там с Божьей помощью сядем на корабль до Америки.

— На что же мы будем там жить? Как добывать еду? — Кэт чуть не расплакалась.

— Бог не даст нам пропасть. У нас есть друзья. Видишь, как нам помогают Дэйви? Мир не без добрых людей. Братство единоверцев сильнее, чем власть любого земного тирана.

Кэт не хотела жить на чужбине, тем более на подачки людей вроде Дэйви. Целыми днями отскребать от кухонных горшков объедки и молить Господа о лучшей доле! Но Томас Ловетт — ее отец. Кэт не может его покинуть.

— Не тревожься, дитя мое, — продолжил отец, неверно истолковав ее долгое молчание. — Господь защитит нас и сокрушит наших врагов. Разве не Его рука сразила грешника Кроутона на Примроуз-хилле?

Кэт опустила взгляд. Ее щеки запылали. Но не беда. Отец примет ее виноватый вид за проявление девичьей скромности. Кэт не испытывала к сэру Дензилу симпатии, и оплакивать его она не станет. Но Кэт не желала ему смерти.

На свете есть всего один человек, которого она хочет убить. Кузен Эдвард.

Отец долго разговаривал с господином Дэйви — в основном тот зарабатывал на жизнь, расчищая завалы в соборе Святого Павла. Хотя Пожар угас больше двух месяцев назад, до сих пор остались горы неразобранных завалов, к тому же нужно было укрепить развалины, пока власти решают, как поступить с собором. И нужно было спешить — по всем приметам ожидалась суровая зима с частыми бурями.