Лорд Галифакс: святой Лис

В эти дни в Лондон из Берлина возвратился молодой британский журналист Йен Колвин. Некие опальные немецкие генералы еще в январе передали ему информацию о том, что Гитлер собирается захватить Польшу в середине марта. Даже Кэдоган, до этого склонный к шпионским страстям, не придал особенного значения его рассказу: «Я не был полностью убежден. Я привыкаю к таким историям»499. Но неожиданно Колвина, имевшего при себе всего лишь рекомендательное письмо от британского военного атташе в Берлине полковника Мэйсона-Макфарлейна, принял сам лорд Галифакс. И не просто принял, а незамедлительно повел его на 10, Даунинг-стрит, где заставил повторить тревожные вести премьер-министру. Снабжая эту историю «душераздирающими комментариями»500, Галифакс вынудил колебавшегося Чемберлена предоставить полякам британские военные гарантии, таким образом, отрекаясь от плана создания союза четырех – Британии, Франции, СССР и Польши.

Тем временем официальные данные разведки не подтверждали сообщения о том, что Гитлер готовит польскую операцию501. Узнав о том, что задумал Галифакс, даже оппозиционно настроенные консерваторы во главе с Черчиллем и Иденом (всего их было порядка тридцати) выступили с резолюцией, которая призывала правительство Его Величества к судебному преследованию политики, в последнее время объявленной министром иностранных дел. Но лорду Галифаксу Невилл Чемберлен доверял гораздо более, чем Черчиллю, поэтому он вынужденно согласился с его планом.

Предложение военных гарантий, сделанное лордом Галифаксом полковнику Беку, которое тот принял, «не успев дважды стряхнуть пепел с сигареты»502, как сам он хвастался, безусловно, обрекало Британскую империю на многие и многие предстоящие испытания. И хотя было принято решение удвоить численность территориальных войск, но и в этом случае защитить Польшу Британия могла лишь в традиционной форме, применяя военно-морские силы в целях блокады. Чтобы понять всю утопичность подобного плана, который в итоге станет формальным поводом для войны Британской империи и Третьего рейха, достаточно было взглянуть на карту. Но 31 марта 1939 г. гарантии Польше закрепили официально. Полковник Бек добрался до Лондона в первых числах апреля, и лорд Галифакс, подписав документ, делающий новую мировую войну неизбежной, поднимал вместе с ним бокалы на приеме в Форин Оффисе за будущее англо-польских отношений.

Стараниями главы Форин Оффиса премьер-министр Чемберлен «вползал в роковое положение», как характеризовал это советский полпред Майский. Фактически Британия ставила себя в зависимость от политики тех стран, которые взялась защищать. А быть в зависимости от полковника Бека, которому требовался один бокал шампанского для самых неоднозначных решений, означало быть в смертельной опасности для страны. Неслучайно очень многие, в том числе румынский министр Григоре Гафенку или английский историк Френсис Нейлсон, однозначно обвиняли в преступном поведении министра иностранных дел Польши и именно на плечи Бека возлагали ответственность за начало Второй мировой войны503.

Но все же Бек не самостоятельно себе выдал гарантии от лица британского правительства. Луиджи Виллари, итальянский дипломат, историк дипломатии и публицист, писал: «Это чек, который польское правительство могло обналичить, когда сочтет, что страна в опасности, не оставляя британскому правительству свободы решать, реальна опасность или нет, и тем самым лишая ее свободы действий. Британия обязалась вмешаться, когда польское правительство того потребует. Это был самый гибельный из всех дипломатических шагов. Он сделал Вторую мировую войну практически неизбежной, поскольку конфликт между Германией и Польшей, который можно было бы решить миром, грозил превратиться в Армагеддон по капризу любого, кто находился у власти в Польше»504.

Марсель Дэа, французский политик, отзывался об этом мероприятии следующим образом: «Данцигская бомба замедленного действия не взорвалась бы, если бы Англия не позволила полякам играть с детонатором»505. Под обтекаемыми обозначениями «Британия» и «Англия» немногие историки и сегодня подразумевают персонально лорда Галифакса. Тем не менее такие исследователи, как Кэрролл Квигли и Дэвид Хогган, уверенно обвиняют именно эту парадоксальную фигуру британской политики в развязывании новой мировой войны. Не согласиться с подобным трудно, особенно если рассматривать весь мартовский путь вырвавшегося из тени Чемберлена министра иностранных дел Британской империи.