Лорд Галифакс: святой Лис

Несмотря на то, что сам Ирвин встретил очередное покушение на собственную жизнь с великим спокойствием, он предполагал, что подобные новости встряхнут индийское общество: «У меня была небольшая надежда, что инцидент с бомбой тем утром, возможно, сделает их более послушными, но эта надежда не была оправдана, и очень скоро стало очевидно, что ситуация ухудшилась под воздействием недружелюбных дебатов в Парламенте»234. В первую очередь на Ганди, известного своим миролюбием, весть о том, что вице-короля чуть было не взорвали его же миролюбивые индусы, не произвела никакого впечатления. Он заявил, что будущее Индии должна решать сама Индия, а не британский Парламент, а также добавил, что если статус доминиона будет конечной целью конференции круглого стола, то тогда он примет в ней участие.

Вторил ему и старший Неру, индийские политики сомневались в искренности британских заявлений, чем привели в бешенство Ирвина, и так уже пошедшего на беспрецедентные уговоры. Он писал министру Бенну: «Они действительно были невозможны. <…> Я не могу сдержать чувства, что их главная идея в том, что внутренние индийские различия слишком укоренились в обществе, они не могут быть забыты или преодолены на какой бы то ни было конференции. Поэтому их участие в конференции круглого стола просто раскололо бы их силы до неспособного к реконструкции состояния. Из-за этого им подумалось куда лучшим изобрести причину, почему они не принимают участия в конференции. Таким образом, они сохраняют свое положение и могут сказать, что лишь нежелание Великобритании удовлетворить все их требования сразу снова ответственно за все трудности правительства и жизни Индии»235.

После этой встречи в Лахоре должна была состояться конференция Индийского национального конгресса (ИНК)236. Индия пребывала в крайне беспокойной обстановке, появились слухи, что три тысячи мусульман идут убивать Ганди и его сторонников. Ирвин думал о том, чтобы и вовсе запретить лахорскую встречу, сторонники которой жгли костры, устраивали экстравагантные религиозные обряды, и все их собрание напоминало смесь поля битвы и карнавала. Но после все же не стал этого делать, и, как выяснилось, очень зря.

На этой конференции Индийским национальным конгрессом было принято решение о начале кампании гражданского неповиновения. В полночь 31 декабря 1929 г. Ганди, младший и старший Неру и их многочисленные сторонники развернули знамя независимой Индии. Это было безрассудное решение не только по отношению лично к Ирвину, особенно учитывая те уступки, какие он уже совершил, устроив правительственный кризис в Лондоне, таким решением ИНК выходил в поле единоличной борьбы за власть в Индии, игнорируя другие ее политические силы и вызывая их естественный гнев.

Ирвин комментировал все происходящее так: «Я должен придерживаться нашей существующей линии в отношении таких разглагольствований, то есть преследовать виновников по суду, когда язык или фигуры речи, на наш взгляд, выглядят как подстрекательство к насилию; в то же время мы готовы быстро и энергично пресечь любое движение к гражданскому неповиновению. <…> Если они попробуют осуществить это, то мы не будем смущены наказать их настолько сильно, как только сможем»237.

Гражданское неповиновение началось на родине Ганди в местечке Бардоли – провинции Бомбея. Там жители протестовали против британского налогообложения, особенно налога на соль. Подстрекали их непосредственно Ганди и Патель в надежде, что, если это движение наберет обороты – его можно будет расширить и шантажировать власть вице-короля. Ирвин, как лис из норы, следил за тем, что там происходит, однако не спешил отдавать приказы о чрезвычайных полномочиях губернатору Бомбея. Он выжидал, когда Ганди еще глубже увязнет в этом болоте неповиновения.

Видя, что его провокации не действуют на Ирвина, 2 марта 1930 г. Махатма Ганди отправил вице-королю письмо, которое позже характеризовали как «ультиматум Ганди». Среди прочего там было сообщение о том, что он начнет т. н. соляной поход или соляной бунт через 10 дней, если британская власть не изменит налог на соль. В нем подчеркивалось зло английского правления, бедственное положение Индии, а также то, что «вице-король получает заработную плату, в пять тысяч раз превышающую средний доход индийского гражданина». Само письмо было составлено в дружелюбно-националистичной манере: