Лорд Галифакс: святой Лис

Поэтому, когда Адольф Гитлер говорил о том, что немецкий народ Судетской области страдает, он не так уж и преувеличивал. На фоне всеобщей разрухи и упадка речи и Гитлера, и лидера судетских немцев Конрада Генлейна выглядели заманчиво, что приводило к нездоровой обстановке во всем регионе. Президент Бенеш не желал слышать ни о какой автономии для Судет. В 1935 г., заключив договоренности с СССР и Францией, он надеялся, что обеспечил себе эффективную защиту, если понадобится, то и военного характера. Подобное означало бы начало новой мировой войны.

Военные гарантии Чехословакии были первой мыслью Чемберлена, от которой он отказался по озвученным выше причинам. И дело было не только в территориальном положении и неготовности британских вооруженных сил. Ни один англичанин не стал бы проливать кровь ни за Вену, ни за Прагу. Но и оставаться в стороне, в «блестящей изоляции» от европейских дел Британия не могла. Относительная бескровность аншлюса Австрии успокаивала, но Гитлер понимал, что получить Чехословакию, в отличие от Австрии, будет совсем не просто.

24 марта Чемберлен произнес речь в Парламенте, общий смысл которой сводился к тому, что если война из-за Чехословакии вспыхнет, она вряд ли оставит в стороне и государства, напрямую не связанные с ней договорными обязательствами. Это было сигналом не только Гитлеру, но и президенту Бенешу. А также Франции и всем другим государствам, которые должны были также оценить всю серьезность ситуации и задуматься о том, что еще можно сделать, чтобы вернуться в русло цивилизованных отношений. Обстановка продолжала накаляться.

Форин Оффис был занят другими вопросами: лорд Галифакс, вернувшись из Йоркшира с охоты на лис, теперь охотился вместе с Кэдоганом на Ванситтарта. Тот был обеспокоен из-за наметившегося прогерманского курса: «Ванcиттарт каждую минуту посылает телеграммы министру иностранных дел, в которых обрушивает свой гнев на Невила Гендерсона. Галифакс уныло вручает их мне. Я храню их в течение двух или трех дней, затем приношу их к Галифаксу и говорю: “Я, конечно, очень глупый, поэтому никак не могу вспомнить, что Вы сказали мне с этим делать”. Галифакс становится невыразимо грустным и говорит: “Я думаю, теперь мы можем только сжечь их!”»402

Заключить англо-итальянское соглашение удалось только 16 апреля, после согласования всех деталей путем письменного сообщения между сторонами. «Надо было видеть проект, который для меня изначально подготовил Ф. О., он заморозил бы белого медведя! И только, когда я отогрел его ближе к нужной нам температуре, они прислали мне записку, что “слишком вероятно” Муссо захочет принять его. Конечно, захочет, я именно этого и жду! Но, как я сказал Эдварду, Ф. О. не может отказаться от их старой навязчивой идеи: если что-то нравится Муссо, значит, для нас это будет плохо»403, – констатировал премьер-министр Чемберлен. Тем временем во Франции к апрелю 1938 г. наконец сформировалось правительство, которое продержится у власти более одного месяца. Возглавил его Эдуар Даладье, а министром иностранных дел стал Жорж Бонне. По настойчивой рекомендации Чемберлена, французы также пытались провести переговоры с Италией, но пока им не удавалось преуспеть в этом. Тогда грянул первый акт чехословацкого кризиса.

24 апреля 1938 г. Конрад Генлейн опубликовал «Карлсбадскую программу», в которой требовал широкой автономии для немцев, живущих в Судетской области. Президент Чехословакии немедленно обратился к французскому премьер-министру Даладье. Бонне через посла в Париже Фиппса передал Галифаксу тревожное сообщение, что Гитлер намерен «уладить вопрос с Чехословакией самое позднее этим летом». Галифакс для обсуждения ситуации пригласил Даладье и Бонне в Лондон, куда они прибыли 27 апреля 1938 г.

Даладье информировал британское правительство о том, что, скорее всего, вынужден будет действовать согласно франко-чешским договоренностям, но его армия не располагает должным количеством дивизий: их было порядка семидесяти против ста пятидесяти германских. К тому же у Франции не было авиации, и она просила помощи у своего союзника. Чемберлен слышать не хотел о возможном военном решении конфликта. Британская армия на континенте могла к тому моменту выставить всего лишь две дивизии. Вторил ему и Галифакс: «Правительство Его Величества расценивает возможное военное вмешательство со значительным беспокойством. Дело не только в чрезвычайно слабой обороноспособности самой Чехословакии; правительство Его Величества не может расценить положение Франции и Великобритании как очень воодушевляющее в случае немецкого нападения на Чехословакию. Из-за такого исхода Франция могла чувствовать себя обязанной начать выступление против Германии, дальнейшим следствием чего стало бы то, что Великобритания могла бы обнаружить, что вовлечена в новую войну. Но правительство Его Величества всегда было готово и, действительно, стремилось оказать самую полную поддержку, какая только была в его власти, чтобы сохранить мир в Европе»404.