Лорд Галифакс: святой Лис

Единственное, что представлялось возможным на тот момент для Чемберлена, – это направить в Прагу своего представителя. Им стал лорд Рансимен. Ему предстояло изучить сложившуюся ситуацию и выступить в качестве посредника между правительством Чехословакии и Генлейном. Галифакс называл миссию Рансимена миссией «следователя и посредника»414. Рансимен прибыл в Прагу 3 августа 1938 г. и должен был там пробыть полтора месяца. К середине августа он достиг не самых больших успехов, если таковые имелись в принципе. 15 августа Генлейн отклонил очередной план сотрудничества от чехословацкого правительства. Чемберлен в это время подхватил какой-то вирус, не мог чувствовать ни запахов, ни вкусов и лежал с температурой на 10, Даунинг-стрит («одна вещь бесспорна: Галифакс очень благодарен, что я на месте, и он может консультироваться со мной лично»415), просматривая отчеты Рансимена, которые не сулили ничего хорошего.

По наблюдению британского представителя, на уступки, какие были необходимы для преодоления возникшего кризиса, не хотели идти ни Генлейн, ни Бенеш. Рансимен составил им т. н. 4-й план, который основывался на программе Генлейна и который уже после прямого давления Гендерсона и Бонне чехи принять все-таки согласились, но лишь 5 сентября. К этому моменту было бы уже слишком поздно. В Нюрнберге должен был начаться традиционный партийный съезд, на котором Адольф Гитлер мог объявить о начале войны с Чехословакией, справедливо мотивируя это упрямством герра Бенеша.

В той же середине августа вермахт начал маневры, которые в любую минуту могли спровоцировать чехословацкую агрессию. 30 августа состоялось памятное заседание британского Кабинета министров, на котором Галифакс сообщил о частичной немецкой мобилизации. Гитлер, по его словам, «был полон решимости получить всё с помощью блефа и силы»416. Чемберлен пришел к выводу, что блефом нельзя было управлять. Никакое государство не должно угрожать чем-либо, если только оно не готово выполнить свои угрозы. Военные действия не были той перспективой, которую с готовностью рассматривала не только сама метрополия, но и все члены Британского содружества, последовательно и яростно выступавшие против войны.

31 августа Франция начала стягивать войска к линии Мажино. Ситуация из критической превратилась в угрожающую. Однозначного ответа от Рансимена из Праги не было, и тогда премьер-министр Чемберлен решился на чрезвычайный и беспрецедентный шаг. «Положительно ужасно думать, что судьба сотен миллионов зависит от одного человека (Гитлера. – М. Д.). Он что, сумасшедший? Я сломал себе голову, пытаясь изобрести что-нибудь, что поможет избежать катастрофы, которая ждет нас, – писал Чемберлен 3 сентября. – И придумал кое-что настолько необычное и смелое, что когда Галифакс узнал об этом, у него захватило дух»417.

Премьер-министр всегда считал, что только путем прямых переговоров глаза в глаза можно добиться действительного соглашения. Он вместе со своим советником сэром Хорасом Уилсоном разработал знаменитый план с литерой «Z». План этот должен был вступить в силу в самый критический момент. Казалось, что начало сентября 1938 г. таким моментом и было. Обстановка панического ужаса для всех европейцев напоминала «один затянувшийся ночной кошмар»418. На улицах рыли траншеи, детей учили надевать противогазы, здания были обложены мешками с песком. Правительство выпускало брошюры, в которых рассказывалось, как вести себя в случае бомбежки и где находится ближайшее бомбоубежище. Европа едва опомнилась от ужаса войны двадцатилетней давности и, казалось, вот-вот вновь будет ввергнута в сражения, которые теперь, с развитием военной мысли, обещали быть куда страшнее. Люди были испуганы. На 10, Даунинг-стрит поступали тысячи писем с просьбами остановить весь этот ужас.

4 сентября приехавший в Форин Оффис Галифакс был заметно весел и очень спокоен419, ведь всю грязную дипломатическую работу выполнит Чемберлен, а он может заниматься своими привычными делами. Решение не вмешивать Галифакса в переговоры Чемберлен принял сознательно, чтобы в случае неудачи принять весь удар на себя и не запятнать своего друга420.

7 сентября лондонская «Таймс» вышла с требованиями предоставить Судетской области полную автономию. Примечательно, что эту редакционную статью написал Джеффри Доусон, близкий друг лорда Галифакса. Министру иностранных дел настолько не понравилось это предложение, что он тут же дал его опровержение. Зная, как рейхсканцлер относится к британской прессе, Галифакс решил, что доброжелательный тон необходимо сгладить резким заявлением. Форин Оффис составил проект такого, но в дело вмешался премьер-министр, запретив его публиковать.