Лорд Теней

— Я увидела, как та тварь оказалась не моим отцом и поняла, что вся моя жизнь — это одна большая иллюзия, — сказала Эмма. — Я столько лет жаждала мести, но когда совершила ее, я не стала счастливой. Кэмерон не сделал меня счастливой. Я думала, что все это сделает меня счастливой, но это было всего лишь иллюзией, — она повернулась к нему и посмотрела на него широко распахнутыми и до невозможности темными глазами. — Ты одна из немногих вещей в моей жизни, которая по-настоящему реальна, Джулиан.

Он всем телом чувствовал, как билось его сердце. Все остальные эмоции — ревность к Марку, боль от расставания с Эммой, его беспокойство о детях, страх того, что их ожидает при Благом Дворе — испарились. Эмма смотрел на него, ее щеки горели, ее рот был приоткрыт, и если бы она наклонилась к нему, если бы она захотела его, он бы сдался, сломался и рассыпался бы на мелкие кусочки. Даже если бы это означало предать его брата, он бы все равно сделал это. Он бы притянул ее к себе и затерялся в ней, в ее волосах, ее коже и ее теле.

Позже бы он вспоминал это, чувствуя, как агония пронзает его, словно раскаленными до бела ножами. Позже это служило бы ему вечным напоминанием о том, чего он не мог иметь. И он бы ненавидел себя за то, что причинил боль Марку. Но ничто из этого не останавливало его. Он знал насколько велика была его сила воли, и он достиг предела. Его тело дрожало, его дыхание участилось. Стоило только протянуть руку…

— Я снова хочу стать парабатаями, — сказала она. — Как прежде.

Ее слова взорвались у него в голове. Она не хотела его. Она хотела быть парабатаями и все. Он сидел и думал о том, чего желал и на какую боль готов пойти ради этого, но все это не имело значения, если она не хотела его. Как он мог быть так глуп?

Он спокойно произнес:

— Мы всегда будем парабатаями, Эмма. Это на всю жизнь.

— Все стало очень странно с тех пор, как мы… с тех по, р как я начала встречаться с Марком, — ответила она, смотря ему в глаза. — Но дело не в Марке. Дело в нас. В том, что мы сделали.

— С нами все будет в порядке, — сказал он. — Для этого нет списка правил или инструкции. Но раз мы не хотим причинять друг другу боль, значит мы не будем.

— В прошлом были парабатаи, которые возненавидели друг друга. Вспомни Люциана Греймарка и Валентина Моргенштерна.

— С нами такого не произойдет. Мы выбрали друг друга, когда были детьми. И мы снова выбрали друга друга, когда нам было четырнадцать. Я выбрал тебя, а ты выбрала меня. В этом ведь и заключается церемония парабатаев, так ведь? В этом и суть клятвы. Клятвы того, что я всегда выберу тебя.

Она прислонилась к нему, и лишь легкое прикосновение ее плеча к его плечу озарило светом его тело точно так же, как фейерверки озаряли ночное небо над пирсом в Санта-Монике.

— Джулс?

Он кивнул, боясь заговорить.

— Я тоже всегда выберу только тебя, — сказала она и, положив голову ему на плечо, закрыла глаза.

* * *

Кристина проснулась. Этой ночью она чутко и неспокойно спала. Комната была погружена во мрак. Она спала в изножье кровати, свернувшись калачиком и прижав к себе ноги. Киран, усыпленный снадобьем, лежал на подушках, а Марк, закутавшись в одеяла, спал на полу.

Два часа, сказала Нин. Она должна проверять Кирана каждые два часа. Она снова посмотрела на Марка и решила, что не станет его будить. Она, вздохнув, села на кровати.

Многие люди выглядели умиротворенными во сне, но только не Киран. Он тяжело дышал, его глаза вращались под закрытыми веками. Его руки беспокойно двигались поверх одеяла. Но тем не менее он не проснулся, когда она неуклюже задрала на нем рубашку.

Его кожа была лихорадочно горячей. Вблизи он оказался до боли красивым: его вытянутые скулы сочетались с его широкими глазами, его густые ресницы были похожи на перья птицы, его волосы поражали своей темной синевой.

Она быстро сменила компресс. Старый почти весь пропитался кровью. Когда она наклонилась чтобы натянуть на него рубашку, чья-то рука крепко, словно тиски, сжала ее запястье.

Черный и серебряный глаз пристально смотрели на нее. Его засохшие и растрескавшиеся губы зашевелились.

— Воды, — прошептал он.

Каким-то образом она смогла одной рукой налить воды из кувшина, стоящего на прикроватной тумбе, в оловянную чашку и передать ему. Он пил, не отпуская ее руку.

— Возможно, ты не помнишь меня, — сказала она. — Я Кристина.

Он опустил чашку и посмотрел на нее.

— Я знаю, кто ты, — сказал он через мгновение. — Я думал… но нет. Мы в Благом Дворе.

— Да, — ответила она. — Марк спит, — добавила она, если ему вдруг было это интересно.

Но ему, казалось, было не до этого.

— Я думал, что умру этой ночью, — сказал он. — Я был готов к этому.

— Вещи не всегда случаются тогда, когда мы этого ожидаем, — ответила Кристина. Она не думала, что это сработает, но все же Киран, казалось, расслабился. Усталость исчезала с его лица, как штора, скользящая прочь с окна.

Он еще сильнее вцепился в ее руку.

— Останься со мной, — произнес он.

Она была удивлена и ответила бы ему — может быть даже отказала — но она не успела. Он уже уснул.

* * *

Джулиан лежал без сна.