Лорды гор. Любовь и корона

Длинные ресницы видения не мигали, дыхание не срывалось с самых желанных в мире губ, но глаза смотрели с ласковой снисходительностью, как любящие мудрые матери смотрят на проказливых детей. До ломоты в руках Алэру захотелось обнять ее, прижать к себе, вдохнуть поцелуем в нее жизнь. Это был лишь слепок с памяти Рагара, но Алэр помнил этот ее взгляд, которым Найла одаривала и его самого, когда владыка Севера слишком близко подходил к опасной черте в своих ледяных играх.

«Ты же не всерьез хочешь это сделать, Алэр?» – как наяву слышал он мягкий голос грозной воительницы.

И он отступал.

Он всегда отступал перед ней.

Но не сейчас. Больше он не отступит.

– Спасибо, что пришла, Найла, – нарушил тишину кабинета хриплый голос императора. – Хоть так…

Глава 12. Ожидание

На целую неделю Летту оставили в покое. Самое главное – император даже не соизволил встретить невесту официально и организовать должный прием, включая званый обед для высшей аристократии.

Впрочем, старшим детям он ее уже представил. Что еще надо?

Многое. Прежде всего – объявить о ее статусе при своем дворе. Это первейшее правило, иначе леди чувствовали себя пленницами, и даже слуги, прибиравшие комнаты и приносившие еду и жаровни, делали это как-то небрежно и без поклона. И смели переговариваться между собой на непонятном Летте языке северян.

За дверь покоев Летту и ее фрейлин не выпускала стража. И неважно, что девушкам был отведен целый этаж в южном крыле роскошного замка, названного почему-то «Гостевой башней». Это все равно тюрьма, откуда не выбраться.

И пожаловаться некому.

Кроме слуг, гостью посещал только лекарь, контролировавший процесс адаптации непривычных к суровому климату людей. Какой там климат, если девушки сидели в четырех стенах в хорошо натопленных помещениях? Но он приносил какие-то снадобья и уверял, что с их помощью ее высочество привыкнет к северной магии, и ее близость с сильнейшим из ласхов не станет для нее смертельной.

После его визитов Летта долго не могла согреться, не помогал ни горячий бок печки, ни настой трав с медом, ни даже огненный бальзам. Ее словно вымораживало изнутри. Как склеп, в котором похоронена ее юность и мечты о любви.

Да еще позволено было леди Исабель спускаться этажом ниже в комнату, отведенную для занятий с фрейлинами принцессы Эмерит. Сама дочь императора больше не снизошла до визита.

Как и остальные северяне.

О Летте словно забыли. А она лишь один раз попыталась заявить о себе и потребовать через Яррена у стражников встречи с женихом, но получила ответ: «Император не принимает». И на осторожный вопрос, может ли принцесса Гардарунта встретиться хотя бы с наследником, тоже получила отказ: «Не положено. Ждите».

И она ждала.

Молилась Безымянному. Больше ей никто не поможет. Вспоминала счастливое детство. Училась читать и писать. Леди Исабель пересказывала уроки этикета северян. Вот и все развлечения.

Летте бы радоваться, что император не напоминает ни о себе, ни об угрозе сыграть свадьбу в недельный срок, но на сердце было тревожно. Она не понимала, почему оказалась в изоляции. Разве так поступают с невестой в доме, где ее ждут? Или с благородной дамой? С гостьей, в конце концов?

Или она действительно пленница?

Только Яррен умудрялся просачиваться наружу, как вода в любую щель. Наверняка он получил разрешение от принца Игинира.

Телохранитель и приносил кое-какие новости, когда приходил его черед стоять на страже. За неделю оба горца осунулись, под глазами залегли тени – рыцари недосыпали, особенно Яррен, в свободное время куда-то исчезавший из комнаты охраны, устроенной у входа в апартаменты принцессы.

Гордость не позволяла невесте императора спрашивать у телохранителей, известна ли им другая причина ее затворничества, кроме траура. Она делала вид, что ничего особенного не происходит, император лишь исполняет ее желание уединиться, но сердце замирало каждый раз, когда раздавался стук в парадную дверь, – вдруг это принц Игинир? Уж он-то все объяснит.

Но опять являлся или лекарь, или слуги. Или швеи, спешно шившие для принцессы и ее свиты новый гардероб для свадьбы, хотя обоз с приданым и одеждой благополучно добрался до дворца.

По прошествии семи дней Летта не выдержала.

– Я умру здесь не от холода, а от тоски. Я хочу пойти с вами на занятия, леди Исабель, – заявила она. – Мне кажется, я уже не произведу на северянок впечатление полной невежи.

Камер-фрейлина стерла мелькнувшую усмешку и склонила голову.

– Вы действительно делаете большие успехи в правописании, ваше высочество, но, боюсь, вы не сможете понять ни слова из речей северянок. Они с первого дня ведут уроки на языке ласхов и другого не понимают. Или делают вид, что не понимают.

Щеки Летты вспыхнули жаром. Вот оно что! Императорская дочь хотела не услугу оказать, обучив невесту отца принятому на Севере этикету, а прилюдно унизить ее и посмеяться над невежественной принцессой.

– Вы знаете их язык?