Лоренцо Великолепный

– Нет, молчать не надо. Напротив, оказавшись в аду, передайте Франческо Пацци, что я достану его и там.

От ужаса Джованни даже не смог сразу позвать на помощь. Когда из его горла все же вырвался хрип, это был предсмертный хрип.

В комнате появился Пико:

– Вы со мной разговариваете, учитель?

Замер, пытаясь осознать, что произошло, и в следующее мгновение почувствовал на своей шее холод металла, а до боли знакомый голос над ухом поинтересовался:

– Кто еще знал о письме?

– Никто, милорд, только мы.

– Где книга?

– Вот, милорд.

Клясться в молчании не имело смысла, учитель тоже обещал, а теперь вот лежал темной кучей на полу, не подавая признаков жизни. Пико понимал, что эта же судьба ждет и его самого.

По шее, щекоча кожу, катилась теплая капелька крови от прикосновения клинка. Почему-то подумалось, что кровь соленая… А еще, что смерть настигла его в образе обладателя черных глаз, самого желанного мужчины на свете.

Смерть никого не удивляла, она давно стала обычной. Умирали от болезней, чумы, в пылу драки или от клинка убийцы. От нее не спасали ни богатство, ни наемники, ни даже стены монастырей. Смерть принимали спокойно, даже не всегда защищаясь. Когда Пико расшифровал письмо, они с Джованни ужаснулись – предательство?! Потом учитель умудрился выдать их осведомленность, оставалось только бежать, да и то без особой надежды на спасение. Бежать от Медичи? Они повсюду. И все-таки Джованни решился. Теперь вот лежит…

– Ты поедешь со мной, – произнесла тень, и давление клинка ослабло. – И будешь молчать всю оставшуюся жизнь.

– Да, милорд, – прошептал юноша.

Когда Паоло потащил книгу у него из рук, Пико не противился, не имея сил отвести взгляд от черных, как ночь, глаз помощника Медичи. Этот человек завораживал, подчинял себе и ужасал одновременно. В Пико боролись два чувства – бежать как можно дальше или упасть в объятия обладателя черных глаз.

Привязывая его к себе позади на крупе лошади, Паоло напомнил еще раз:

– Я обещал твоему глупцу-учителю, что найду Франческо Пацци и в аду. Если проболтаешься ты, то тебя я найду не только в преисподней, но и в раю.

– Я понял, милорд.

– И не зови меня милордом.

– А как?

– Просто Паоло.

– Да, милорд Паоло.

Тесно прижимаясь к спине своего нового покровителя, Пико со сладким ужасом думал о том, что сон сбывается.

Так и есть, стоило им отъехать от ворот Флоренции подальше, Паоло остановил лошадь, отвязал Пико и приказал слезать с седла. Тот подчинился, все еще трепеща от неведомого желания и от страха, что будет просто убит.

– Ты ведь хотел этого? – тихо поинтересовался Паоло, развязывая пояс на штанах.

– Да, Паоло, – прошептал в ответ Пико, берясь за свои завязки.

Грех сладок, особенно тот, которого давно ждал…

Когда они отъезжали от дома, оставленная среди бумаг свеча уже подожгла и бумаги, и веревку, которая держала большой светильник под потолком. Рухнув, светильник пригвоздил труп Джованни Оливето к полу. Сбежавшиеся с криками «пожар!» соседи смогли лишь отстоять свои дома, потушить жилище Джованни Оливето не удалось. У переписчиков слишком много бумаг и всего, что может гореть.

– Почему же он не позвал на помощь, когда только загорелось? – всплеснула руками соседка.

Ее муж, с трудом поднимая с обгоревшего расплющенного тела большой круг светильника, покачал головой:

– Вот почему. Хорошо хоть умер мгновенно и не в огне.

Сан-Миниато на полдороге к Пизе.

Остановившись там, Лоренцо потребовал себе бумагу и перо и сел писать письмо Синьории.

– Паоло, где ты был? Отвезешь письмо во Флоренцию в Синьорию.

Не отвечая на вопрос, Паоло покачал головой:

– Нет, милорд. Пусть отвезет кто-то другой, я нужней рядом. В Ливорно вас ждут, вы забыли?

Лоренцо подумал, что верный помощник прав, его могут задержать во Флоренции, а без Паоло в Неаполе будет неуютно. Там и без того не слишком хорошо. Прав Паоло и в отношении ожидания, наверняка в Ливорно уже стоит галера короля Ферранте. Или не стоит, и тогда все приложенные усилия бесполезны, ибо, если король Неаполя не пожелает разговаривать с Медичи, останется только воевать до конца.

Все это похоже на самоубийство, но у Великолепного Медичи не было другого выхода. На рассвете обратно во Флоренцию с целой стопкой писем поскакал гонец, а сам Лоренцо с Паоло и небольшой охраной двинулся вперед в Пизу.

– Смотри, не перепутай, – наказывал он гонцу перед отправкой. – Эти два для донны Лукреции, чтобы одно передала донне Клариче, это в Синьорию, это Полициано, а эти…

– Не перепутаю, милорд, я умею читать.

Утром на площади глашатай читал замершим от ужаса флорентийцам письмо Великолепного, присланное им с полпути к Пизе: