Лоренцо

К тому времени, как я добираюсь до подъездной дорожки, в нескольких футах от меня останавливается старый зеленый «Мустанг». Сложив руки на груди, я жду, когда девица в беде вылезет и, плача, побежит в безопасность нашего особняка. Если она думает, что получит от меня хоть какое-то сочувствие, она жестоко ошибается. Я провожу ее в гостевую комнату и оставлю ее Кэт, чтобы она разобралась с ней завтра. У меня нет ни времени, ни сил на эмоциональных женщин.

Дверь машины открывается, открывая одну длинную загорелую ногу, за ней — другую. На ней ярко-желтое платье — цвета солнца. Она оборачивается и замечает меня, и я хмурюсь. Думаете это слезы, да?

Неверно. Она улыбается мне; огромной улыбкой, которая освещает все ее лицо. Даже отсюда я вижу засохшую кровь на ее губе и брови и красочный рубец, покрывающий большую часть ее скулы. Оценивая дальнейшие повреждения, я позволяю своим глазам путешествовать по всей длине ее тела. Спускаясь вниз по ее шее и синякам в форме пальцев, частично скрытым ее медово-светлыми волосами. Ее ключица. Еще больше синяков. Мой долгий взгляд останавливается на ее груди, где ее соски напрягаются под тугой желтой тканью.

«Вы, должно быть, Лоренцо?» Ее голос, сладкий, как нектар, прорезает тишину ночи. Охранник, который предупредил меня о ее прибытии, вернулся на свой пост у ворот, а остальные совершают обход, патрулируя периметр. Мы с ней одни. Мой пульс стучит на шее, и я судорожно сглатываю.

«Ты Лоренцо, да?» — снова спрашивает она, и мне наконец удается оторвать взгляд от ее груди.

«Да», — мой голос звучит на октаву выше обычного, и черт возьми, если я знаю, почему.

Она подходит ближе. «Мне так жаль, но мне буквально больше некуда идти». Ветерок ерошит ее волосы, разнося между нами аромат жасмина и лимона. «Ты можешь меня не помнить, но мы встречались на свадьбе Кэт и Данте. Ты и твоя прекрасная жена. Аня, верно?»

Звук ее имени заставляет меня покачиваться на ногах. Никто не произносит ее имени. Никто не говорит о ней из страха, что они высвободят ярость, которая жила во мне с тех пор, как я потерял ее. Я забыл силу ее имени. Забыл, что оно словно музыка для моей темной души.

«Мне было так жаль слышать о ее кончине». Она продолжает приближаться ко мне, по-видимому, не замечая моего горя. «Она была прекрасным человеком. Мы говорили о ее болезни».

Я хмурюсь, не убежденный. Аня никогда ни с кем не говорила о своем раке. «Ты говорила с ней?»

Она сочувственно мне улыбается. «Я думаю, иногда легче разговаривать с незнакомцами, понимаешь? Хотя я могу разговаривать с кем угодно. Я слишком много говорю. Так было всегда. Я болтушка».

«Да, я вижу», — бормочу я, разворачиваюсь на каблуках и иду обратно в дом.

Не дожидаясь приглашения, она следует за мной внутрь. «Кэт вернется завтра?»

«Да. После завтрака. Я покажу тебе гостевую комнату, и ты сможешь увидеть ее, когда она вернется домой».

«О, мне нужно захватить сумку». Она слегка хихикает. «Я так волновалась, что приеду сюда и наконец-то смогу пописать, что забыла достать ее из багажника». Она, безусловно, очень счастлива для женщины, которая выглядит так, будто не так давно боролась с чемпионом в тяжелом весе.

«Я попрошу одного из своих людей принести твою сумку».

«Спасибо. А где ванная?» Глядя на меня снизу вверх, она кусает нижнюю губу.

Я хмурюсь. «Что?» Кажется, мой мозг дает сбой. Может, это из-за того, что я не могу спать? Или, может, из-за того, что я слушаю, как эта странная женщина говорит о моей жене, словно знает ее.

Она снова смеется. «Мне нужно пописать», — напоминает она мне.

«О. Конечно. Дальше по коридору. Вторая комната слева».

«Спасибо большое». Уже уносясь по коридору, она кричит слова через плечо, а я смотрю ей вслед, любопытствуя, как она здесь оказалась и почему. Нетрудно предположить, что эти синяки она получила от мужчины. От мужчины с большими, мясистыми кулаками, если судить по размеру этого синяка под глазом. Если я правильно помню, она замужем. Она бежит от мужа?

Прислонившись к стене, я жду снаружи ванной. Я же не могу оставить ее бродить по коридорам, правда? Моя племянница и племянники спят, и, насколько я знаю, она может оказаться серийной убийцей, которая пахнет лимонами и жасмином.

Когда она появляется через несколько минут, она снова широко мне улыбается. Ее травмы выглядят хуже в ярком свете коридора, ее опухший глаз уступает место фиолетовому ушибу, который покрывает всю правую сторону ее лица. Капля крови сочится из пореза на губе. Должно быть, она вытерла ее в ванной, и рана снова открылась. Ее язык высовывается, чтобы слизнуть кровь, и по какой-то причине я отвожу взгляд.

«Не слишком ли сложно будет найти что-нибудь поесть? Все, что я съела сегодня, это пакетик Skittles и немного вяленой говядины». Она смотрит на меня широко раскрытыми карими глазами — или зелеными? Трудно сказать в ярком свете. «Я могу сама что-нибудь приготовить, если ты покажешь мне дорогу?» — предлагает она.

Черт! Я трясу головой, чтобы прочистить ее, и делаю жест перед собой. «Я покажу тебе кухню».