За окошком воробьиной канителью веселойСорваны лохмотья последних снегов.За сокольниками побежали шалые селаУткнуться околицей в кольца ручьев.И зеленою меткойТрава на грязном платке полей.Но по-прежнему хохлятся желтой наседкойОгни напыжившихся фонарей.Слеза стекла серебрянной улиткой,За нею слизь до губ от глаз...А злобь вдевает черную ниткуВ иголку твоих колючих фраз.Я слишком стал близок. Я шепотом лезуВтискиваясь в нужду быть немного одной,Нежные слова горячее железаПрожигают покой.В кандалах моих ласк ты закована странно.Чуть шевелишь сердцем - они звенят.Под какой же колпак стеклянныйТы спряталась от меня?И если отыщешь, чтоб одной быть, узнаешь,Что куда даже воздуху доступа нет,Жизнь проберется надоедно такая ж,В которой замучил тебя поэт.Нет! Пусть ненадолго к твоему сердцу привязанК почве канатами аэростат, -Зато погляди, как отчетливо сказанТвой профиль коленопреклонением моих баллад.
Апрель 1918
КОМПОЗИЦИОННОЕ СОПОДЧИНЕНИЕ
Чтоб не слышать волчьего воя возвещающих труб,Утомившись сидеть в этих дебрях бесконечного мига,Разбивая рассудком хрупкие грезы скорлуп,Сколько раз в бессмертную смерть я прыгал.Но крепкие руки моих добрых стиховЗа фалды жизни меня хватали... и что же?И вновь на Голгофу мучительных словУводили меня под смешки молодежи.И опять как Христа измотавшийся взгляд,Мое сердце пытливое жаждет, икая.И у тачки событий, и рифмой звенятКапли крови на камни из сердца стекая.Дорогая! Я не истин напевов хочу! Не стихов,Прозвучавших в веках слаще славы и лести!Только жизни! Беспечий! Густых зрачков!Да любви! И ее сумашествий!Веселиться, скучать и грустить, как кругомМиллионы счастливых, набелсветных и многих!Удивляться всему, как мальчишка, впервой увидавший тайкомДо колен приоткрытые женские ноги!И ребячески верить в расплату за сладкие язвы грехов,И не слышать пророчества в грохоте рвущейся крыши.И от чистого сердца на зовЧьих-то чужих стиховЗакричать, словно Бульба: "Остап мой! Я слышу!"