Лошадь над городом

Сели на траву, закусили слоистыми розовыми бутербродами с кетой, рассказали десяток академических анекдотов, и тогда стало ясно, что доисторическая тварь, если она и есть в озере, сама не покажется.

— Вот что, голубчик, — сказал добрый пухопаразитолог, — последний ваш шанс, достаньте-ка его сетью. Озеро небольшое. Сбегайте, голубчик, в ближайший дом, попросите особ мужского пола пошарить. Браконьеры ведь тут должны быть? Должны. Вот к ним и идите.

Через час два машиниста башенных кранов, которые божились и уверяли, что они не рыбаки и что сеть у них случайная и давно прогнила (хотя на вид она была как новенькая), забрались в озеро, растянули невод, поправили на нем поплавки и шагом, по пояс в воде, протащили сеть по дну. Скоро она лежала на берегу, набитая дурно пахнущей коричневой растительной массой, в которой копошились кольчатые черные пиявки и лениво вскидывали хвостами бронзовые караси.

Академик, иронически посмотрев на них, сказал:

— Не забудьте, голубчик, отблагодарить товарищей! — И, помахивая палочкой, двинулся к стоящей поодаль исполкомовской «Волге», на которой привезли комиссию.

— У меня свидетели есть, — бормотал бледный растерянный аспирант, забегая то с одного бока, то с другого. — Я вас уверяю. Я представлю доказательства, сегодня же!

— Никандр Сергеевич будет в гостинице до утра, сказала профессорша (ей все еще было жаль юношу). — Мы едем утром на машине в область, у нас там работают две экспедиции по мамонтовой фауне.

«Волга» умчалась, а аспирант, бормоча: «Я докажу, у меня есть свидетели» — отправился рассчитываться с бравыми механизаторами.

Рассчитавшись с ними (причем машинисты, из которых каждый годился аспиранту в отцы, говорили: «Не жмись, папаша»), палеонтолог добрался на трамвае до города, а вечером отправился разыскивать по адресу, данному Брониславом Адольфовичем, квартиру Браун-Згуриди.

Дверь открыла громоздкая женщина с седой львиной гривой, двойным подбородком и ртом, испачканным лиловой губной помадой.

— Вы к Броне? — спросила она басом.

— Мне товарища Браун-Згуриди.

— Бронислав, к тебе! — зычно сказала женщина и удалилась.

Вместо нее в переднюю вышел в пижаме осоловевший от непрерывных обсуждений и совещаний заведущий сектором.

— Умоляю, вот здесь все изложено, вашу подпись, — взмолился аспирант и протянул только что отпечатанный им в гостинице на машинке акт, в котором подробно рассказывалось о появлении доисторического монстра.

— Какую подпись? Кто вы такой?.. — по лицу ответственного новоканальца пробежала тень нетерпения.

— Мне нужен свидетель. Поймите: это потрясающее открытие — доисторическое животное. В наши дни! Черты, общие для двух видов динозавров!

— Какие динозавры? При чем тут динозавры? — с неудовольствием прервал хозяин. — Видите, я в пижаме.

— Вы единственный человек, который кроме меня видел животное. Вы и ваша дама...

— Какая дама? — испуганно, понизив голос, прервал его Браун-Згуриди. — Я не видел никакого животного! Помилуйте, я и вас-то вижу впервые.

Под ногами аспиранта зашатался пол.

— Как впервые? Вы же стояли с ней рядом... А ваши «Жигули»...

— У меня есть «Жигули», но я на них давно никуда ездил. И вообще сто лет не был за городом. Еще раз повторяю...

— О чем это ты, Броня? — раздалось из соседней комнаты.

— Так, пустяки, товарищ из месткома. Мы говорим — хорошо бы съездить куда-нибудь за город... Говорю вам, — голос Згуриди снизился до могильного шепота, — я не видел никакого змея. И идите, идите отсюда скорее.

— Вы утверждаете, что не были в прошлый четверг на озере? — аспирант чуть не плакал.

— Не был... Прощайте, уважаемый, прощайте!.. И передайте в месткоме... — последние слова он сказал громко, в закрытую дверь.

Потрясенный палеонтолог очутился за порогом, как сомнамбула спустился по лестнице, вышел на улицу и, увидев там трамвайный путь, подумал: «Хорошо бы положить голову на рельсу». Пошатываясь, взошел на шпалы, но голову на рельсу не положил, а, перейдя улицу, побрел к себе в номер.

Едва дверь за аспирантом закрылась, Бронислава Адольфовна, которая во время разговора стояла за дверью, приложив ухо к замочной скважине, медленно направилась к мужу.

— Так что это за прогулки за город? И кто эта дама? — грозно спросила она. — Опять вы за старое, — директор универмага поднесла к мужниному носу кулак. Покрытые красным лаком ногти горели на нем брызгами крови. Рукой метателя она взяла супруга за ворот. Если Бронислава Адольфовна переходила в разговоре с мужем на «вы», это предвещало грозу.

— Какая дама? Какое озеро, — забормотал он. — Этот мальчик все напутал...

Бронислава Адольфовна рассмеялась. Сначала это был смех артиста, исполняющего в опере роль демона, потом он стал истерическим.

— Вон сейчас же из моей квартиры! — неожиданно спокойно проговорила она.

Обычно после такой угрозы ее супруг прекращал сопротивление и сдавался, но на этот раз в груди заведующего сектором вспыхнуло мужское самолюбие. «Ну вот и хорошо, всему конец, не надо лгать и притворяться», — мелькнула у него мысль, и, сказав: «Ах, так! Больше ты меня не увидишь», — он вышел, хлопнув изо всех сил дверью.