Лоскутное одеяло

26 января. Сегодня хоронили Венечку Дормана, гроб не открывали - видимо, он страшно изменился - рак... Ужасно его жаль.

Сегодня же правительственная телеграмма от Камшалова и от Климова о присвоении мне звания Заслуженного деятеля искусств РСФСР. Такова ля ви...

6 февраля. Открытка от Головицера из Нью-Йорка: "Не хотел Вас огорчать до последней минуты. У Гены обнаружили опухоль в голове. Хуже не бывает. Вчера навестил его в очередной раз в больнице, в отдельной комнате с ТВ, холодильником. Выглядит хорошо, но весь в себе, в своих думах. Вы, наверно, в курсе, что вызвали Кирилла. Что к этому добавить? Страшно и несуразно. Надеюсь, что у Вас все хорошо. Нежно целую, Ваш Валерий".

Но мы уже знали - Майя, вернувшись из Бостона, сказала нам, что у Гены спид. Ужасно!

11 февраля. "Когда я вернусь!.." А.Галича. Спектакль по песням в 2-х частях. Молодые артисты замечательно читали и пели его стихи. Меня поразило:

ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ

Под утро, когда устанут

Влюбленность и грусть и зависть,

И гости опохмелятся

И выпьют воды со льдом,

Скажет хозяйка - хотите

Послушать старую запись?

И мой глуховатый голос

Войдет в незнакомый дом.

И кубики льда в стакане

Звякнут легко и ломко.

И странный узор на скатерти

Начнет рисовать рука,

И будет бренчать гитара,

И будет крутиться пленка,

И в дальний путь к Абакану

Отправятся облака...

И гость какой-нибудь скажет:

- От шуточек этих зябко,

И автор напрасно думает,

Что черт ему сам не брат!

- Ну, что вы, Иван Петрович,

Ответит ему хозяйка

Бояться автору нечего,

Он умер сто лет назад...

16 февраля. На студии какая-то разболтанность, фильмы никто не хочет принимать (о чем мы всю жизнь мечтали), готовую картину "Анна Ахматова. Листки из дневника" я смотрел сам с друзьями, которых встретил в коридоре. Замечательно читает Демидова.

Иконография, сохранившаяся у меня после работы над фильмом, мне особенно дорога. И потому, что добывал я ее всеми доступными и недоступными путями, и потому, что там - Ахматова. Многие фотографии я никогда не видел опубликованными, и они впервые появились у нас в картине. Вот Анна Андреевна и Пунин во дворе Фонтанного дома.

И ты мне все простишь:

И даже то, что я не молодая,

И даже то, что с именем моим,

Как с благостным огнем тлетворный дым,

Слилась навеки клевета глухая.

"Фонтанный дом" - эти два слова можно часто увидеть под ее стихами. Бывший дворец графа Шереметева - Фонтанный дом - после революции стал филиалом Русского музея и директором его был назначен выдающийся художественный критик Николай Николаевич Пунин. (Мы в институте учились по его учебнику истории искусств.) Когда в 24-м году Анна Ахматова связала с ним свою судьбу, она поселилась во флигеле Шереметевского дома, где жила семья Пуниных - он, его жена Анна Евгеньевна с дочерью Ириной, а потом и внучка Аня - и прожила с ними более тридцати лет, считая эту семью своею. Когда же Пунин ушел от Ахматовой, она осталась с ними, они переезжали с квартиры на квартиру и поддерживали друг друга. Как так? А вот так! Анна Евгеньевна (во всяком случае в последние предвоенные годы) относилась к Анне Андреевне хорошо и, когда та заболела, поместила ее в отдельную палату больницы, где работала врачом. Там и познакомилась Ахматова с Гаршиным. Он был ученый. Это был последний ее роман, большой, серьезный. Гаршин остался в блокаде, он писал ей в Ташкент, просил ее приехать, чтобы соединить судьбы. Он встретил ее на вокзале, и там она узнала, что между ними все кончено - во время голода ему спасла жизнь одна женщина-блокадница и он из благодарности на ней женится...

Квартира на Фонтанке была большая, барская. В силу ряда обстоятельств Анна Ахматова в разные годы жила в разных комнатах. То часть квартиры опечатывалась после арестов, то нечем было топить и жить приходилось там, где теплее, то Пуниных уплотняли.

Еще перед войной там поселилась семья Смирновых, с их детьми Анна Ахматова дружила. Об одном из братьев, Вале Смирнове, погибшем в Ленинграде - стихи:

Постучись кулачком - я открою.

Я тебе открывала всегда.

Я теперь за высокой горою,

За пустыней, за ветром и зноем,

Но тебя не предам никогда...

Сохранилась фотография - Анна Андреевна с Валей. Другой мальчик в блокаду умер от голода, и труп его мать долго держала в ванной комнате, чтобы получать хлебную карточку...

Одну из комнат во время съемки фильма я восстановил: туда привезли точно такую мебель, что там стояла раньше, а все аксессуары были подлинные занавеси, книги, картины, посуда, письменный прибор и лампы. Это все сохранилось в семье Пуниных. На кресле у окна лежала белая шелковая шаль Анны Андреевны.