Лоскутное одеяло

Недаром после заключительных строк "Реквиема" в зале стоит долгая тишина, и только постепенно потрясенная публика приходит в себя...

И пусть с неподвижных и бронзовых век,

Как слезы, струится подтаявший снег.

И голубь тюремный пусть гулит вдали,

И тихо идут по Неве корабли.

Но вот какая произошла странная история во время работы над картиной. Для эпизода "Реквием" мы снимали фотографии и репрессированных, и их родных, близких - тех, что стояли "под красною, ослепшею стеною" во всех городах страны. Там были и знаменитые люди, и безвестные. Я брал снимки у друзей, у малознакомых, свои семейные фото. Но на другой день после съемки все эти фотографии самым непостижимым образом исчезли. Навсегда. Среди них были единственные экземпляры, и мы не смогли их вернуть родным. Кому понадобились эти несчастные, неизвестные люди? Но они остались в фильме:

Я вижу, я слышу, я чувствую вас.

"В этом нет ничего удивительного. Вокруг Ахматовой постоянно были таинственные истории", - сказал Лев Николаевич Гумилев, узнав о пропаже.

Есть интересная фотография - Анна Андреевна помогает делать уроки внучке Пунина - Ане. До конца своих дней Ахматова была к ней очень привязана.

Однажды, после выставки Марка Шагала в Москве, мы с Аней разговорились:

- Вот два крупнейших художника нашего века - Шагал и Ахматова. Революция, войны, Освенцим и Колыма, миллионы погибших под Гитлером и Сталиным - и ничто не коснулось полотен Шагала. Ни боли у него, ни отчаяния, ни проклятия, ни оплакивания! А эта изысканная красавица в шляпах с вуалями, эта таинственная элегантная дама, эта гордая женщина, чьи белые стаи любовных стихов кружат над поколениями читателей, чей синий пожар очей волнует миллионы людей, чья зыбкая тень отражается в дворцовых зеркалах и тоскует в царскосельских аллеях - эта великая женщина, этот великий поэт вобрала в себя весь ужас, обрушившийся на долю ее поколения, и оставила эту страшную жизнь в мировой поэзии.

В последней части фильма, рассказывая о премии Таормина, я привел слова Твардовского:

"В ее лирике никогда не было эгоизма личности, декларирующей свою непричастность к судьбам мира и человечества. Ее, так сказать, "камерная" поэзия всегда откликалась на великие и трагические моменты в жизни страны с неожиданной силой гражданственности".

Разве можно к этому что-нибудь добавить?

23 февраля. Зима какая-то суматошная: Мариолина взяла у меня интервью об Ахматовой-фильме и фотографии. Ей предлагают стать представителем фонда культуры - я не понял какого именно. Был Параджанов проездом туда-сюда в Роттердам, в страшном возбуждении, утомительно. Улетев, не спросясь, прихватил мой шарф. Мне не привыкать. Был вернисаж Тышлера на Кузнецком в связи с 90-летием, замечательно. Делал экспозицию Боря Мессерер. Мне Тышлер гораздо ближе и милее Шагала. Странно думать, что когда-то я с Александром Григорьевичем сотрудничал и заказывал ему рисунки для фильма о Вишневском, а он приносил эскизы и спрашивал моего совета. Приехала и уехала Элизабет, была в гостях, показала свой видеофильм о наших делах, очень толково. "Офицер и джентльмен" с Ричардом Гиром очень понравился, так же, как и "Стеклянный зверинец". А "Долгий день уходит в ночь" в Малом - провинциально и претенциозно, хотя хорошо играет Н. Вилькина. Буквально потрясающий спектакль Льва Додина, который идет два вечера - "Братья и сестры". Пьеса, режиссура, труппа, сценография - все идеально. Юбилейный вечер (90 лет) С.Эйзенштейна в Доме кино. Как подумаю, что он умер сорок лет назад...

P.S. 1997. Не хотелось об этом писать тогда, но вижу, что надо. К сожалению, уезжая от нас после Роттердама, Сережа со своим багажом прихватил кое-что из того, чем дорожили мы с Инной, что стало для нас реликвией. И со смехом рассказывал об этом... Простить такое я не мог.

18 марта. Занимаюсь составлением переписки Эльзы и Л.Ю. В моем распоряжении ВСЕ их письма. Очень трудоемко и сложно творчески. Пока прочитаешь, да пока отберешь по смыслу, чтобы было интересно и чтобы был ответ, и чтобы не терялось ощущение ПЕРЕПИСКИ. Масса действующих лиц, я не всех знаю - это чиновники, литсотрудники или какая-то непонятная Рашель Исааковна... В последние сорок лет я был свидетелем многого, о чем в этих письмах, помню и события, и людей, и факты, скандалы, разговоры, платья, туфли... Но всех не упомнишь - очень уж много народу и книг толчется на страницах писем. А комментарий должен быть подробным, иначе читатель завязнет в именах и названиях.

Рина Зеленая: "Хорошо лысому - утром встал, вытер голову пыльной тряпкой и пошел на работу".

5 апреля. Уехал в Матвеевское кой-чего написать.

Страшный шорох утренних газет: