Лотерея смерти

— До вечера долго, я отдохну. Пожалуйста, не отговаривай меня…

— Как хочешь. Но мне надо еще домой.

Ураеву хотелось побыть одному, он очень устал от всего вчерашнего. И надо было переодеться перед клубом — вчера он уехал из дома, одевшись в старое, для поездки на дачу.

Они посидели еще полчаса, выпили кофе, и он стал собираться. Только тогда Люба решилась спросить:

— Где девочка?

Ураев долго молчал, надевая туфли, потом ответил:

— Я оставил ей еды, все, что там было. И одел.

— Она же маленькая, она ничего сама не может! Где она?

— В подвале.

— Господи…

— Ничего страшного, я сегодня к ней поеду.

— Чтобы убить?

— Не знаю.

Когда Люба осталась одна, она села за стол, охватила голову руками и, уже не сдерживаясь, громко зарыдала.

Вернувшись домой, Ураев позавтракал, — он любил и умел готовить себе еду. Затем поставил будильник, прилег и заснул на несколько часов. Каждый вечер танцы на сцене требовали полной отдачи, всех его эмоций и всех сил.

Вышел он из дома, как обычно, за два часа до начала шоу, свежий и отдохнувший. Но как только он открыл дверь на лестничную площадку и сделал шаг за порог, он чуть не столкнулся с молодой женщиной. Она осматривала его дверь, или, возможно, ждала кого-то около его квартиры. Она явно смутилась, когда их глаза встретились. Несколько мгновений они пристально смотрели друг на друга, но затем женщина быстро отвернулась, и постучала каблучками вверх по лестнице. Это было тоже необычно — все жильцы здесь поднимались на лифте. Ураев проводил взглядом ее спину, и только потом запер свою дверь.

21. Звонок Алены

Я узнал, что похитили маленькую девочку с детской площадки около газпромовского небоскреба от Алены. Она позвонила мне рано утром, очень взволнованная, и сбивчиво рассказала все, что ей было об этом известно. Единственная свидетельница на детской площадке видела, как девочку увела молодая женщина, они сели в поджидавшую их машину и сразу уехали. Девочка не противилась, и как будто, была знакома с той женщиной. Ничего подозрительного в этом никому на площадке не показалось. Попытались с той свидетельницей составить фоторобот той женщины, но ничего из этого не вышло.

Голос Алены в телефоне был беспокойный, почти взвинченный:

— Николай, я знаю, кто мог это сделать! Тот самый, который кликнул по педофильной рекламе на «лотерейном» сайте, которую мы вывесили. Он живет совсем рядом с той детской площадкой. Я уже узнала по нашим каналам его адрес и фамилию! Ваша гениальная идея взлома «лотерейного» сайта снова результаты.

— Кашин в курсе?

— Он говорит, для обыска нет оснований. Но я думаю — достаточно! А вы?

— Не знаю. Надо сначала понаблюдать за ним…

Я не был готов высказать свое мнение, я еще не вник новый оборот дел, и мало что знал. И вообще мы занимались маньяком, а не вероятным педофилом, кликнувшим по подставной рекламе. Но Алена еще более возбужденно крикнула мне в ухо:

— Мы опоздаем, эти нелюди не будут дожидаться! Позвоните Кашину, Николай, пожалуйста, вы — депутат. Надо срочно делать у него обыск!

— Хорошо, Алена, я позвоню ему, сейчас же. Только не делайте, пожалуйста, глупости.

— Разве я когда-нибудь делала глупости!

Я позвонил Кашину, и сразу почувствовал, что ему сейчас не до меня.

— Послушайте, Николай Иванович, у меня есть список более десятка подозреваемых педофилов, уже отсидевших даже по этой статье, из них половина — рецидивы. Никто мне ордер на обыск даже этих людей не даст, а вы хотите, чтобы дали из-за одного клика мышью по той провокационной рекламе, неизвестно еще законной ли! Так не работают в полиции, вы совсем новичок. Прошу меня понять, комиссар! Но я обязательно буду вас держать в курсе, не беспокойтесь, пожалуйста. Как ваши раны?

— Неплохо.

Алене я после этого не перезвонил, и теперь жалею об этом. Днем я ездил в больницу — ранее был назначен рентген моих переломов и прочее. После этого доктор сказал, что все хорошо, кости начали срастаться, показал мне рентгеновские снимки и все на них объяснил. Нужен был покой, но в дальнейшем придется снимать пластину, крепежи, в общем, восстановление займет не меньше года, а то и дольше. Вернулся я домой уже к вечеру, растревоженные за день переломы сильно болели, поэтому ко всем обычным своим лекарствам пришлось принять сильное обезболивающее. Голова у меня тоже раскалывалась. Незадолго до восьми часов вечера раздался телефонный звонок.